"ЛОЖНЫЙ ЗАКОРДОН"

Автор МирВ, 26 сентября 2013, 17:33:44

« назад - далее »

0 Пользователи и 1 гость просматривают эту тему.

МирВ


«Это нашей истории строки...»


26 СЕНТЯБРЯ 1956 ГОДА ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОМИТЕТА ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ ПРИ ЦК КПСС ИВАН БОЙЦОВ И ЗАМЕСТИТЕЛЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛОМ АДМИНИСТРАТИВНЫХ ОРГАНОВ ЦК ВАЛЕНТИН ЗОЛОТУХИН ПРЕДСТАВИЛИ НА РАССМОТРЕНИЕ СЕКРЕТАРИАТА ЦК ЗАПИСКУ О НАРУШЕНИЯХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ В ХАБАРОВСКОМ УПРАВЛЕНИИ НКВД-МГБ.

ТАМ В 1941 ГОДУ В 50 КИЛОМЕТРАХ ОТ ХАБАРОВСКА, В РАЙОНЕ СЕЛА КАЗАКЕВИЧЕВО, БЫЛ СОЗДАН «ЛОЖНЫЙ ЗАКОРДОН», ИЛИ ЛЗ. ПО ОДНУ СТОРОНУ ОТ СЫМИТИРОВАННОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ НАХОДИЛАСЬ ЛОЖНАЯ СОВЕТСКАЯ ПОГРАНЗАСТАВА, ПО ДРУГУЮ — БУТАФОРСКИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ ПОГРАНИЧНЫЙ ПОСТ МАНЧЖОУ-ГО, МАРИОНЕТОЧНОГО ГОСУДАРСТВА, СОЗДАННОГО ЯПОНЦАМИ НА ОККУПИРОВАННОЙ ИМИ КИТАЙСКОЙ ТЕРРИТОРИИ.

КРОМЕ ТОГО, НА «ВРАЖЕСКОЙ» ТЕРРИТОРИИ БЫЛА СООРУЖЕНА ЛИПОВАЯ «УЕЗДНАЯ ЯПОНСКАЯ ВОЕННАЯ МИССИЯ», ПОЛНОСТЬЮ АНАЛОГИЧНАЯ НАСТОЯЩИМ, С ПОМОЩЬЮ КОТОРЫХ ЯПОНЦЫ УПРАВЛЯЛИ МАНЬЧЖУРИЕЙ.

ВСЕ ЭТО ВО ВНУТРЕННЕЙ ПЕРЕПИСКЕ НКВД ИМЕНОВАЛОСЬ «МЕЛЬНИЦЕЙ».


«...По замыслу работников НКВД, имитация советской пограничной заставы и японских пограничных и разведывательных органов предназначалась для проверки советских граждан, которые органами госбезопасности подозревались во враждебной деятельности...
«Проверка» на пресловутой «мельнице» начиналась с того, что лицу, подозревавшемуся в шпионаже или иной антисоветской деятельности, предлагалось выполнить закордонное задание органов НКВД. После получения от «подозреваемого» согласия на выполнение задания инсценировалась его заброска на территорию Маньчжурии с пункта ложной советской погранзаставы и задержание японскими пограничными властями. Затем задержанный доставлялся в здание «японской военной миссии», где подвергался допросу работниками НКВД, выступавшими в ролях официальных сотрудников японских разведывательных органов и русских белогвардейцев-эмигрантов. Допрос имел своей задачей добиться от «проверяемого» признания «японским властям» в связи с «советской разведкой», для чего создавалась исключительно тяжелая, рассчитанная на моральный надлом человека обстановка допроса, применялись различного рода угрозы и меры физического воздействия...
По окончании допросов, которые иногда длились в течение нескольких дней и даже недель, «задержанный» перевербовывался представителями «японских разведорганов» и забрасывался на территорию СССР с разведывательным заданием.
Роль китайских солдат и обслуживающего персонала в потемкинском зарубежье играли советские граждане-китайцы. Подбор актеров на остальные роли, как свидетельствовали документы, был гораздо более серьезным и тщательным.
«Обязанности «белогвардейцев» на ЛЗ выполняли сотрудники Хабаровского управления НКВД Орьев А. И., Антонов Д. А. и Слободянюк И. А., которые в прошлом привлекались к уголовной ответственности за нарушение социалистической законности. В 1941 году Военным трибуналом войск НКВД Хабаровского округа Орьев был осужден к 8 годам лишения свободы, Антонов к 7 годам и Слободянюк к 5 годам лишения свободы. Все они в исправительно-трудовых лагерях находились только до 1943 года. По ходатайству Хабаровского краевого управления НКВД они досрочно были освобождены от дальнейшего отбытия наказания и определены на работу в ЛЗ.
Обязанности начальника «уездной японской военной миссии» выполнял японец Томита, который в 1937 году был задержан советскими пограничниками. Во время следствия Томита дал показания о своей принадлежности к японской разведке и что в Советский Союз прибыл по заданию 2-го отдела штаба Квантунской армии с целью шпионажа. В мае 1940 года Военным трибуналом Московского военного округа Томита был осужден к высшей мере наказания, но по решению Президиума Верховного совета СССР от 20 ноября 1940 года расстрел был заменен 10 годами лишения свободы. Таким образом, Томита, будучи осужден советским судом как шпион японской разведки, был послан на ложный закордон, где учинял допросы советским гражданам».

Идею проверки на ЛЗ, выдвинутую главой хабаровских чекистов Сергеем Гоглидзе, на Лубянке одобрили на всех этажах власти. Судя по документам, ее деятельно поддержали начальник контрразведки Петр Федотов и его заместитель Леонид Райхман. Роли японских офицеров исполняли офицеры НКВД и японский шпион Томита. Они допрашивали и перевербовывали проверяемых.

«...Одним из главных организаторов этой грязной провокации является генерал-лейтенант Федотов, — отмечалось в записке КПК и отдела адморганов. — Будучи начальником 2-го управления НКВД СССР, Федотов лично руководил работой «мельницы», докладывал о ней Берии и Меркулову, выполняя их поручения по применению ЛЗ в отношении ряда советских граждан. Вся переписка и отчеты Хабаровского управления НКВД с центром о работе «мельницы» адресовывалась только на имя Федотова, минуя канцелярию. Ни одно мероприятие, связанное с использованием ЛЗ, не проводилось без его санкции».

В другом документе отдела административных органов ЦК об ЛЗ говорилось:

«...В письме заместителя начальника УНКГБ Хабаровского края полковника Чеснокова от 6 апреля 1941 года, адресованном начальнику 2-го управления НКГБ Федотову, сообщается, что ввод в действие «мельницы» намечен на 1 июня 1941 года, и ставится вопрос об отпуске средств на строительство и содержание персонала «мельницы». На письме имеется резолюция бывшего заместителя начальника 2-го управления Райхмана следующего содержания: 'Товарищ Гузовский. Зам. наркома тов. Серову доложено. Он санкционировал организацию мельницы и предложил представить смету. Прошу дать смету сегодня же. Райхман. 06.05.41».

По данным КПК, функционирование хабаровской «мельницы» обошлось государству более чем в миллион рублей.
Теория о том, что проверка на «мельнице» даст однозначный ответ, является ли проверяемый вражеским агентом, не выдержала проверку практикой. С одной стороны, никто из проверяемых не выдержал испытания на высший балл.

«...Многие лица, искусственно ввергнутые в необычную и тяжелую для них обстановку, полагая, что они действительно находятся в руках врагов и в любое время могут быть физически уничтожены, рассказывали сотрудникам НКВД, выступавшим в качестве японцев, о связях с органами НКВД и о тех заданиях, которые они получили для работы в Маньчжурии. Некоторые из этих лиц, запуганные нависшей над ними опасностью, под влиянием мер физического воздействия сообщали отдельные сведения о Советском Союзе».

С другой стороны — никакой ясности в делах подозреваемых так и не наступало. Вот, например, дело инженера-строителя Брониковского. Хабаровские чекисты подозревали его в связях с немецкой и японской разведками. Единственным основанием для подозрений было то, что в 1937 году Брониковского арестовывали по подобным же подозрениям. Но даже тогда его отпустили за отсутствием каких-либо улик. И инженера решили пропустить через «мельницу».

«...Для этого Брониковскому предложили выйти за кордон с разведывательным заданием, на что он согласился и 1 сентября 1942 года был переправлен «через границу». Согласно легенде, которую получил Брониковский от органов НКВД, он должен был правдиво рассказать «японцам» автобиографию, сообщить о его аресте в 1937 году и содержании в тюрьме, а затем заявить, что он решил бежать в Маньчжурию.
Оказавшись на «сопредельной территории», Брониковский был задержан «японо-маньчжурской пограничной полицией» и почти месяц содержался в тюрьме, подвергаясь допросам как перебежчик. На допросе Брониковский держался достойно, не сообщил ни о вербовке его органами НКВД, ни о задании, с которым был переправлен «за границу». Дальнейший ход событий развертывался по заранее выработанному плану. «Представитель японской разведки» завербовал Брониковского для работы в пользу Японии и «перебросил» его в СССР».

Перейдя границу и оказавшись в руках чекистов, Брониковский точно и полно отчитался о своих злоключениях. Казалось бы, проверка закончилась. Однако его немедленно арестовали. Формальной причиной было то, что инженер дал «японцам» некие сведения о Хабаровске. Однако дело, по всей видимости, было в другом: по заданным ему вопросам Брониковский мог догадаться, что чекистам подозрительно много известно о его пребывании за кордоном. И потом Хабаровскому управлению НКВД, как и всем прочим, нужно было украшать отчетность разоблаченной вражеской агентурой.

«...С момента подготовки «материалов» на арест Брониковского, а затем в процессе следствия по его делу, сотрудники УНКВД встали на путь грубой фальсификации документов. В справке, находящейся в отдельном конверте при деле, указано: «Прилагаемые к следственному делу в отдельном конверте фотокопии планов и показания Брониковского добыты КРО УНКВД по Хабаровскому краю через весьма серьезную и проверенную агентуру. Эти материалы ни в коем случае и ни в коей мере не должны использоваться в допросах Брониковского, так как это может повлечь за собой расшифровку ценной агентуры». «Проверочное» оперативное мероприятие на ЛЗ изложено в специальном заключении как посылка Брониковского за границу с действительным разведывательным заданием.
Введенный такими документами в заблуждение, прокурор утвердил обвинительное заключение на Брониковского и согласился с направлением дела на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Решением Особого совещания от 24 апреля 1943 года Брониковский был приговорен к расстрелу, а 26 апреля расстрелян».

Партийные следователи из КПК обнаружили в документах об ЛЗ и другие подобные случаи.

«...Лица, догадавшиеся о действительном назначении ЛЗ, подвергались физическому уничтожению. Так, бывший начальник Хабаровского управления Акимов, докладывая 29 января 1944 года Кобулову (заместителю наркома внутренних дел СССР) о поведении на «мельнице» Бочкова М.И., писал: «...Если он (Бочков) будет приговорен к заключению на какой-либо срок, то, будучи в лагерях, он, разумеется, расширит свою провокационную деятельность и создаст немало трудностей для сохранения в тайне проходившего мероприятия». Акимов просит учесть это и принять меры, чтобы к Бочкову была применена высшая мера наказания. Усилиями Меркулова, начальника 2-го управления НКВД Федотова и его заместителя Райхмана дело Бочкова было перенесено из суда на рассмотрение Особого совещания, по решению которого Бочков был расстрелян».

Еще меньше церемонились со статистами-китайцами, служившими на «мельнице».

«...Вопиющим нарушением социалистической законности являются такие факты: 21 ноября 1947 года советский гражданин, китаец Ян-Лин-Пу, работавший поваром на ЛЗ, возмутился творившимся там произволом, побил посуду и уничтожил все кухонные предметы японского производства. Начальник отделения Попов совместно с негласным сотрудником Чу-Цин-Лином, опасаясь, что Ян-Лин-Пу может скрыться за границу, застрелили последнего. Тем же Чу-Цин-Лином в ноябре 1947 года было убито еще 2 человека из обслуги ЛЗ».

Как оказалось, только через хабаровскую «мельницу» с 1941 по 1949 год были пропущены около 150 человек.

За организацию ложного закордона пострадал только один человек — генерал Федотов, да и тот не в уголовном порядке: его лишили генеральского звания.
Меркулов, Кобулов и Гоглидзе были расстреляны еще в 1953 году как сообщники Берии. По этому же обвинению осудили генерала Райхмана.
А вот заместитель наркома Серов до 1959 года продолжал оставаться председателем КГБ, затем стал начальником ГРУ, и формальным поводом для его разжалования стала история с предательством полковника Пеньковского.
Сменивший Федотова на посту шефа контрразведки генерал продолжал занимать высокие должности в госбезопасности многие годы и был окончательно уволен из органов ГБ лишь в середине восьмидесятых годов...


http://www.kommersant.ru/doc/335016

Alex

Цитата: МирВ от 26 сентября 2013, 17:33:44

[26 СЕНТЯБРЯ 1956 ГОДА ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОМИТЕТА ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ ПРИ ЦК КПСС ИВАН БОЙЦОВ И ЗАМЕСТИТЕЛЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛОМ АДМИНИСТРАТИВНЫХ ОРГАНОВ ЦК ВАЛЕНТИН ЗОЛОТУХИН ПРЕДСТАВИЛИ НА РАССМОТРЕНИЕ СЕКРЕТАРИАТА ЦК ЗАПИСКУ О НАРУШЕНИЯХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ В ХАБАРОВСКОМ УПРАВЛЕНИИ НКВД-МГБ.

Интересно было-бы узнать как сам Бойцов и тот же Золотухин (и еже с ними для кого предназначалась данная телега) относились к соцзаконности в 1937-38гг...
Что касается статьи в Коммерсанте,то замечу,что как-бы сегодня не казалась диким описанная в статье деятельность сотрудников НКВД-положительный результат был налицо. "Доверяй,но проверяй"-основной принцип который существует испокон веков и которым пользовались (и пользуются)не только спецслужбы,но и коммерсанты совместно с гос.чиновниками.  Кстати сказать, аналогичная вышеописанная операция была проведена сотрудниками НКВД осенью 1941г в Поволжье среди немецкой диаспоры и так же имела положительные результаты...

BM

Как я слышал из устных источников, что-то похожее проделали в Чечне (кажется перед самым выселением) - выбросили с парашютов отряд НКВД в немецкой форме и слезно попросили местных проявить "кавказское гостеприимство". Проявили, никто не донес.

МирВ

#3

Alex

Цитата: МирВ от 27 сентября 2013, 04:13:46

"... от некоторых суждений - волосы дыбом. Какая-то дремучая и, в то же время, нелогичная позиция. Вообще, манера отрицать очевидные преступления сталинских времен - явление, приобретающее все большую силу и популярность. Жаль, что так..." (один из "классиков" форума)




— Тебе дед Виктор Борисович читает сказки?
— Читает, — подтвердила Василиса.
— А тебе нравится, как он читает?
Василиса была девочкой прямой и правдивой.
— Нет, — не задумываясь, заявила она, — он всё врёт.

Из воспоминаний Елизара Мальцева о  Шкловском
Переделкино.


Говорить о "сталинских преступлениях",в юридическом смысле (если выразится помягче) -просто не корректно и это хорошо известно "достойным людям" нашей либеральной интеллигенции продолжающим курс "чернухи" в освещении прошлого советского периода.
Помнится два года назад,в феврале 2011г. некто Михаил Фишман опубликовал на страницах "Die  Welt" свою статью под заголовком"Кремль дал отмашку на начало третьей волны десталинизации",в которой в частности писал: 

      "...Процесс переосмысления государственного террора при Сталине
      до сих пор не завершен, многие русские продолжают считать диктатора
      героем. На полках российских книжных магазинов представлен широкий
      ассортимент литературы, в которой высоко оцениваются деяния Сталина.
      Литература о терроре и репрессиях при его режиме тоже присутствует, но
      представлена она не так широко. В России с культом Сталина боролись уже
      дважды. Первую десталинизацию после смерти вождя инициировал в 1950-е годы
      Никита Хрущев: государственный террор и культ личности были осуждены,
      политические заключенные реабилитированы. Вторая волна пришлась на
      "перестройку": страна занялась разоблачениями эпохи Сталина и развалилась.
      Но до сих порне удалось окончательно победить Сталина - он продолжал
      бросать тень на Россию. Третью попытку разобраться с эпохой сталинизма
      предпринимает Совет при президенте РФ по содействию развитию институтов
      гражданского общества и правам человека. Правозащитник Арсений Рогинский,
      возглавляющий правозащитную организацию "Мемориал", и политолог Сергей
      Караганов смогли убедить президента Медведева не отказываться от борьбы с
      наследием тоталитаризма... При этом, начиная с 1980-х, Россия недалеко
      продвинулась в борьбе со сталинизмом. До сих пор сталинский террор не
      получил юридической оценки, а виновные в преступлениях против своего
      народа не были преданы суду".

(см.http://www.welt.de/politik/ausland/article12482301/Der-Kreml-befiehlt-die-dritte-Entstalinisierung.html )

   
Представлять персоны Рогинского и Караганова на нашем форуме думаю нет нужды.Как известно жизненное кредо того и другого-"во всех наших бедах виноват -СТАЛИНИЗМ и наследие советского прошлого",а по сему профессор Караганов предлагает россиянам " впору оправиться...честно взглянуть на нашу историю" и "..." покаяться в совершенных нами, нашими предками надругательствах над собой, своим народом".

Аналогично не останавливают свои попытки "заставить коммунистов  покаяться" различные проходимцы за рубежом,и либеральные политологи в бывших союзных республиках.Например,на Украине:

      Коммунисты «забыли» о кровопролитной гражданской войне, которую когда-то развязали
      в России после падения царской монархии, «забыли» о том, как разогнали другие
      политические партии и покончили с ростками парламентской демократии; «забыли» о
      том, что были инициаторами уничтожения миллионов людей согласно классовой
      морали. «Забыли» о Голодоморе (плюс еще два голода), о том, как в 1939—1941
      годах крутили роман с Адольфом Гитлером, а потом вынуждены были положить около
      30 миллионов людей, защищая от него себя и свою власть. «Забыли» о дефицитах,
      очередях, блате, о так никогда и не решенном «квартирном вопросе». «Забыли» о
      том, что раскололи общество, инспирировали кровавое противостояние, задушили
      национальные революции (включительно с украинской), построили «железный занавес»
      на красных границах, отрезав изнасилованную ими страну от всего мира. «Забыли» о
      бессмысленной и жесткой системе цензуры, о том, как «глушили» западные
      радиоголоса и душили диссидентов, о том, как устроили Чернобыль, а потом
      замалчивали то, что случилось (или бесстыдно врали, снимая с себя вину).

Все эти попытки современных новаторов напоминают (лично мне) то время,когда с подачи небезизвестных либеральных западных кругов (прежде всего США) "ставили на колени" немецкий народ,возложив на него (читай государство) всю ответственность за гитлеровский режим.Результат этой истории думаю всем хорошо известен... 


Далее поговорим  о тех вещах от которых,по выражению уваж. МирВ -"...ВОЛОСЫ ДЫБОМ".






Chekist 84

Цитата: alex от 26 сентября 2013, 21:30:12
Кстати сказать, аналогичная вышеописанная операция была проведена сотрудниками НКВД осенью 1941г в Поволжье среди немецкой диаспоры и так же имела положительные результаты...

Если не ошибаюсь, об этом упоминалось в книге Ф. Чуева, содержащей беседы с Вячеславом Михайловичем Молотовым, причем, слова эти вложены в уста последнего. Но за точность не ручаюсь.
Раз уж зашла речь о японцах, интересно все же,  за что они убрали Люшкова.

МирВ

#6
Цитата: alex от 27 сентября 2013, 12:17:15
Далее поговорим  о тех вещах от которых,по выражению уваж. МирВ -"...ВОЛОСЫ ДЫБОМ".
Цитата: alex от 27 сентября 2013, 12:17:15

Да не по выражению МирВа, а "классика форума"! Ну, да неважно.
Эка Вас, Алекс, понесло...! Странно все как-то... Читаю Ваш пост - вроде, все понятно, и цитаты правильные... Думается - ну все ведь очевидно!. Нихрена... И это не так, и это не эдак... Ну-ну, продолжайте...  ;D

Стелился туман над оврагом,
Был воздух прозрачен и чист.
Шел в бой Афанасий Миляга,
Романтик. Чекист. Коммунист.

Сражаться ты шел за свободу,
Покинув родимый свой кров,
Как сын трудового народа,
Ты бил беспощадно врагов.

Был взгляд твой орлиный хрустален...
Вруг пуля чужая — ба-бах
И возглас «Да здравствует Сталин!»
Застыл на холодных губах.

Ты стал недопетою песней
И ярким примером другим.
Ты слышишь, сам Феликс железный
Склонился над гробом твоим.

Погиб Афанасий Миляга...
Но та-та в каком-то бою.
Я тоже когда-нибудь лягу
За Родину, тык-скыть, свою.

(«Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина») ;D

МирВ

#7
Цитата: Chekist 84 от 27 сентября 2013, 14:04:01
Раз уж зашла речь о японцах, интересно все же,  за что они убрали Люшкова.

Уважаемый Chekist 84!
Правильнее - не ЗА что, а ПОЧЕМУ.
Ответ короткий: стал НЕ НУЖЕН. 1945-й год. Сов. Армия наступает. Все рушится. Японцы бегут из Маньчжурии. А тут еще этот русский... Его использовали, как проститутку, когда было нужно, обсосали, как сладкую косточку, выжали все, что можно... А в 45-м - он просто стал обузой и ненужным свидетелем... Чего? Не знаю. Но возиться с ним ни у кого уже не было ни желания, ни времени, ни возможности. И наступающим русским отдавать нельзя - он ведь и там будет языком чесать... Проще избавиться. Что и сделали.
 
Можно бы было посоветовать Вам почитать книгу М. Тумшиса и Папчинского "Большая чистка. НКВД против ЧК", где есть достаточно подробный (хотя и компилированный) материал о Люшкове, причем не без огрехов (на сей счет я "изливал желчь" http://forum.mozohin.ru/index.php/topic,144.msg3650.html#msg3650, но безответно...).
Лучше я предложу Вам "исходный", первоначальный материал о Люшкове, который, собственно, и использовался упомянутыми "аффторами".
Это статья ветерана органов госбезопасности С. Николаева, опубликованная в книге-мартирологе "Хотелось бы всех поименно назвать..." (Хабаровск).
Вообще-то С. Николаев - псевдоним. Это полковник запаса КГБ Чумаков - ветеран хабаровского управления. В середине 90-х я как-то присутствовал на его выступлении перед "молодыми чекистами". Ух, и "поливал" же он "славные" 30-е годы! Ну, знал ветеран, "чья кошка мясу съела..."...

06 Августа 2008, 10:52
Его повесть «Маки-Мираж» будет переиздана
ХАБАРОВСК. 6 августа. ВОСТОК-МЕДИА – Управление ФСБ России по Хабаровскому краю сообщило печальную весть. Умер хабаровский писатель, один из старейших ветеранов органов госбезопасности Дальнего Востока Николай Чумаков, передает корреспондент РИА «Восток-Медиа».
Многим читателям-дальневосточникам Чумаков известен с 1966 года как С. Николаев – автор многочисленных документальных рассказов и повестей о чекистах. Увлекательную и честную прозу Чумакова печатали в Чите, на Камчатке, в Москве.
Главной работой «Николаева» стала книга «Маки-Мираж» – документальная повесть о советских разведчиках, действовавших в 30-е годы на территории Маньчжурии. В этом исследовании Чумаков рассказал об уникальной оперативной игре с японскими спецслужбами, а главное – вернул из забвения имена дальневосточных героев-чекистов, погибших в годы репрессий.
Ветеран до последних дней был частым гостем в краевом Управлении ФСБ, общался с молодыми чекистами, давал многочисленные интервью журналистам.
В память о Николае Чумакове УФСБ России по Хабаровскому краю планирует издать сборник его ранних произведений и переиздать повесть «Маки-мираж».
Николай Чумаков родился в 1925 году в алтайском селе Плюсокурьи. С весны 1944 года воевал на 4-м Украинском и 3-м Белорусском фронтах. Командовал взводом в составе истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Был тяжело ранен. Награждён двумя орденами Отечественной Войны, орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». С 1945 года – в органах госбезопасности. В 1988-м уволился в запас в звании полковника КГБ.

http://vostokmedia.com/n21857.html

А БЫЛА ЛИ ТАЙНА?
(Статья ветерана органов госбезопасности С. Николаева,
напечатанная в 1990 г. в СМИ Дальневосточного региона)

В шестом номере за 1990 г. уважаемый еженедельник «Аргументы и факты» под заголовком «Неразгаданная тайна» опубликовал небольшую статью Ю. П. Коровяковского, в которой автор использовал информацию жителя Хабаровска Г. Пермякова и его земляка — старшего научного сотрудника Института Дальнего Востока АН СССР Ю. М. Овчинникова. Через неделю в газете «Тихоокеанская звезда» под интригующим заголовком «Тайна ночного побега» появился материал профессора Гавайского университета Джона Стефана, подготовленный научным сотрудником из Хабаровска В. А. Слюсаревым. В обеих публикациях речь шла о событиях, связанных с бегством в 1938 году бывшего начальника Управления НКВД СССР по Дальневосточному краю Г. С. Люшкова к японцам в Маньчжурию и о его дальнейшей судьбе.
1
К сожалению, оба автора допустили значительные неточности в освещении обстоятельств появления Люшкова на Дальнем Востоке и измены Родине, тем более его последних дней.
Оставляя без комментариев жизнь и деятельность Люшкова, предшествующие «дальневосточному» периоду, уточним для начала отдельные утверждения, имеющиеся в материалах Д. Стефана. Говоря о назначении Г. Люшкова «командующим силами НКВД на Дальнем Востоке», он указывает, что, наряду с поставленной Сталиным и его ближайшим окружением тогда перед Люшковым задачей,— «очистить край от шпионов, саботажников и скрытых врагов», Сталин якобы в личной беседе добавил ему еще три специальные задачи: арестовать полномочного представителя Дальневосточного НКВД В. Балицкого, ликвидировать бывшего командующего Дальневосточными ВВС А. Лапина, арестованного в мае 1937 года в Хабаровске, вести наблюдение за командующим ОКДВА маршалом В. К. Блюхером.
Мы не располагаем какими-либо материалами относительно последней «задачи» Сталина по маршалу Блюхеру и потому от ее обсуждения воздержимся. В отношении же первых двух, касающихся В. Балицкого и А. Лапина, можно утверждать, что таких заданий Люшкову Сталин не мог ставить по очень простой причине. В конце июня 1937 года, т.е. менее чем через двадцать дней после своего назначения начальником Управления НКВД СССР по Дальневосточному краю (а не полномочным представителем Дальневосточной НКВД, как называет Д. С— С. Н.), В. А. Балицкий был отозван из Хабаровска и к моменту назначения на его место Люшкова уже находился в Москве. Туда же был отправлен и А. Лапин, из которого местные «специалисты по ведению следствия» уже нещадно выбивали «признательные» показания.
Начальником Управления НКВД СССР по Дальневосточному краю в то время был Т. Д. Дерибас, которого, как участника и руководящего деятеля якобы существовавшей на Дальнем Востоке право-троцкистской организации, Люшков арестовал вместе со всеми его заместителями.
2
А теперь о самом побеге Люшкова в Маньчжурию и его дальнейшей судьбе, как об этом свидетельствовали зарубежная пресса, официальные документы, участники и современники рассматриваемых нами событий.
12 июня 1938 года. Южная окраина Приморской области.
Давно уже наступили глубокие сумерки, трое уверенно вышли на едва ощущавшуюся под ногами тропу. Тот, что небольшого роста, в сером комбинезоне и кепке, негромко давал последние указания, а точнее — напоминания сопровождавшему его пограничному командиру о порядке охраны границы на его участке до утра следующего дня. Все это в деталях было уже обсуждено в погранотряде, поэтому командир отвечал человеку в комбинезоне сдержанно, коротко: «Так точно, товарищ комиссар», «Будет сделано так, как вы приказали, товарищ комиссар»...
Собеседник у командира-пограничника был необычный: начальник Управления НКВД СССР по Дальневосточному краю комиссар госбезопасности третьего ранга Люшков Генрих Самойлович, который одновременно являлся и старшим начальником пограничных войск, дислоцировавшихся на всей территории огромнейшего края.
Но для К. Е. Гребенника, начальника Посьетского погранотряда, Люшков был не только старшим начальником в пограничных делах. Люшков был неотделим от разбушевавшегося кровавого вихря над судьбами тысяч дальневосточников. С прибытием в Хабаровский край Люшков на основании им же сфабрикованных и сфальсифицированных обвинений развернул чудовищную деятельность по массовому истреблению руководящего звена, в первую очередь, партийно-советских, военных и хозяйственных кадров Дальнего Востока. Сотни и сотни их уже были жестоко репрессированы как «враги народа». В их числе находилось и немало знакомых Гребеннику пограничников Приморья и Приамурья...
Появление Люшкова на самом южном участке приморской границы для Гребенника не было неожиданным. Он знал: сегодня ночью по личному указанию наркома Ежова Люшков должен был провести встречу в непосредственной близости от границы с весьма важным агентом, имеющим доступ в руководящие круги Маньчжурских властей и японских оккупационных войск. Этот ценный информатор хорошо владеет русским языком, поэтому встречу и беседу с ним Люшков проведет один на один. Там же передаст ему вознаграждение — 4000 гоби... К условленному месту Люшков пойдет тоже один. И хотя встреча должна состояться на советской территории, он на всякий случай сунул под комбинезон «маузер» и «браунинг»...
На пути к границе недолгое время с Люшковым привычно и профессионально тихо шагал заместитель начальника разведотдела краевого Управления лейтенант госбезопасности Константин Николаевич Стрелков, до этого не раз сопровождавший шефа в подобных поездках. Но и они вскоре разошлись: Люшков продолжил путь к месту встречи, а Стрелков, тоже хорошо вооруженный, «залег» в трехстах метрах от предполагаемого места встречи с агентом. Люшков все рассчитал верно...
3
Туманное утро 13 июня 1938 года. Катосима и Танобин — полицейские Ханчуньского погранполицейского отряда, внимательно приглядываясь к округе, не спеша обходят свой участок. Вдруг в тишине раздались шаги идущего со стороны границы человека. Не сговариваясь, оба присели. В густом тумане показались очертания уверенно шагавшего человека. Когда тот подошел на 40—50 метров, полицейские окликнули его. Человек мгновенно остановился, будто давно ожидал окрика, что-то ответил по-русски, тут же вытащил из-за пазухи два пистолета и бросил их на землю. Затем высоко поднял руки, показывая, что он сдается...
Уведомленный своими подчиненными о задержании беглеца, в Тойсон, куда полицейские доставили Люшкова, немедленно выехал Суэки Химуфи — командир подразделения Ханчуньского пограничного отряда. Там, в полицейской будке, он увидел Люшкова. Под его комбинезоном — гимнастерка военного образца, черные брюки-галифе с красным кантом. На гимнастерке прикреплено три ордена. Полицейские доложили, что кроме двух револьверов у Люшкова обнаружено 4000 маньчжурских гоби, 300 рублей советских денег.
После краткого опроса Люшкова переодели в гражданскую одежду и отвезли в город Ханчун, где, по разрешению местной японской военной миссии, в отеле «Аконта Ямато» он дал первое интервью. Как писали позднее присутствовавшие там журналисты, он «безжалостно разоблачил сталинскую безумную деятельность, направленную на борьбу с политическими противниками».
...В то время как Люшков давал первое интервью, ретивые следователи УГБ с пристрастием допрашивали уже арестованного К. Н. Стрелкова, добиваясь от него «правдивых показаний о своем содействии в бегстве за границу изменнику Родины». Для расследования обстоятельств побега Г. С. Люшкова Ежов срочно направил в Хабаровск комиссию во главе со своим заместителем, «многоопытным» Фриновским...
Командование Квантунской армии предложило доставленному в Харбин Люшкову опубликовать открытое письмо о причинах своего бегства из СССР. Вскоре в эмигрантской прессе, наряду с заявлением и автобиографией Люшкова, были помещены его фотография в военной форме, фотокопии партийного билета, удостоверения личности и депутата Верховного Совета СССР, пропуска на XVII партсъезд.
Лояльно настроенные к СССР эмигранты в Маньчжурии говорили о Люшкове как о предателе, равного которому в СССР не было и нет...
4
Автору неизвестно, какие оперативно-значимые документы унес Люшков в Маньчжурию и там передал японским властям. Но не вызывает никакого сомнения, что он по своему положению был хорошо знаком с составом Особой Краснознаменной армии по родам войск, их дислокации, состоянием приграничных укрепрайонов, а также осведомлен о военно-экономическом потенциале советского Дальнего Востока, в том числе и оборонном строительстве в промышленности. Он наверняка знал взгляды, расчеты, планы военно-политического руководства страны на случай военного конфликта и, в первую очередь, с Японией. Недаром же в эмигрантской прессе позднее указывалось, что Люшков — большое приобретение для Японии, ибо он оказал японскому командованию значительную помощь в выявлении действительной мощи советских войск, расположенных на советско-маньчжурской границе, особенно, что касалось их уязвимых сторон. И как бы в подтверждение сказанному, журнал «Рубеж» в своем тридцать четвертом номере за 1938 год поместил фотографию Люшкова вместе с офицером генерального штаба японской армии, которому он давал пояснения по карте Советского Союза, рассказывая о советских военных планах.
Люшков был весьма сведущ и в вопросах, касающихся пограничной службы на Дальнем Востоке. Он наверняка рассказал японцам о системе советских постов в прикордоне, об организации их работы по сбору информации о Маньчжурии.
Конечно, не только за выдачу секретов государственной важности японские власти хорошо приняли Люшкова. И не только за то, что он публично разделял политику милитаристских кругов Японии в Азии и в отношении Советского Союза. Они были признательны ему за результаты его преступной деятельности в крае еще до побега. Ревностно выполняя указания и требования «вождя» о решительном «выкорчевывании врагов народа изо всех сфер деятельности» советского общества, Люшков, прибыв на Дальний Восток, развязал невиданный до этого в крае откровенный террор против тысяч и тысяч ни в чем не повинных дальневосточников. Наряду с учиненным погромом советско-партийных и хозяйственных органов, с ведома Люшкова была репрессирована значительная группа командно-политического состава всех родов войск, дислоцировавшихся по периметру советско-маньчжурской границы. До основания были разгромлены и на значительное время прекратили свою  деятельность армейские и территориальные разведотделы края, сотни опытнейших пограничников и контрразведчиков оказались за тюремными решетками... На все это японские спецслужбы не затратили ни одной иены, не потеряли ни одного человека.
5
Бегству Люшкова за рубежом сразу было придано чрезвычайно важное значение. В крупнейших японских газетах «Асахи», «Токио Ничи-Ничи» появились интервью Люшкова, в которых он представлялся как участник антисталинской организации, существовавшей в СССР, и который, якобы, почувствовав реальную опасность возможной репрессии за такую деятельность со стороны советских властей, бежал.
Но какой же из Люшкова «антисталинист», если разу же по приезде в край он стал главным режиссером незаконных массовых арестов, грубейших извращений при ведении следствия, жестоких приговоров в отношении, как правило, мнимых противников сталинизма?.. Только на двух заседаниях зловещих «троек», состоявшихся в конце марта 1938 года, на которых председательствовал Люшков, он вместе с прокурором Хитрово и секретарем крайкома Анисимовым вынес смертный приговор нескольким сотням человек.
Нет, с антисталинизмом у Люшкова ничего общего не имелось. По всей вероятности, причина его бегства за кордон была другая.
Вспомним, как Люшков появился на Дальнем Востоке. В Хабаровск он прибыл в конце июля 1937 года на должность начальника УНКВД по Дальневосточному краю, которую в это время занимал Дерибас, т.е. при «живом начальнике приехал на его должность». Но развязка тогда наступила быстро. Используя данные ему в Москве полномочия, Люшков вскоре арестовал Дерибаса со всеми его заместителями, почти весь руководящий состав УГБ, пограничной службы, а потом вслед за ними в тюрьму пошли и рядовые работники.
Как бы ни были извращены у Люшкова понятия о гуманности и справедливости, он все же не мог не понимать, что многие из них страдают и гибнут безвинно. И уже тогда, в той круговерти страшных событий, иногда выпадали ее активные исполнители, которым предъявлялись не только стандартные обвинения в причастности к троцкизму, но в преднамеренном «избиении советско-партийных кадров», в необоснованных репрессиях невинных граждан...
Бывший сотрудник отделения охраны Управления НКВД края Николай Степанович Кардовский рассказал автору, что оставшийся в Хабаровске за Люшкова начальником Управления его заместитель Г. М. Осиннин — давний сослуживец и соавтор многих сфабрикованных следственных дел еще по Азово-Черноморскому краю, уведомил находившегося в Приморье Люшкова, что в Хабаровск вскоре прибудет Т. Ф. Горбач, бывший начальник Новосибирского Управления НКВД. На основании этой информации Люшков вполне мог предположить, что Горбач, вероятно, располагает такими же полномочиями, с какими он сам приехал в Хабаровск в прошлом году.
Готовился ли Люшков заранее к побегу? Во всяком случае никто из допрошенных в 1945 году свидетелей из числа сотрудников японских спецслужб, в разной мере посвященных в судьбу Люшкова, не указывали, что беглец из СССР принес с собой какие-либо оперативно-значимые документы, кроме своих личных...
В этой связи вызывает сомнение достоверность утверждения Д. Стефана, что Люшков, готовясь к побегу, «берет ценные документы, включая заключительные показания Лапина».
Документально установлено, что из Москвы А. Лапина доставили в Хабаровскую тюрьму 2 сентября 1937 года, где он пробыл по 21 сентября. Но ни разу за этот период он не допрашивался. 21 сентября 1937 года морально подавленный Лапин покончил жизнь самоубийством в тюремной камере. Об этом однозначно заявил следователям бывший начальник тюрьмы В. П. Крумин во время расследования обстоятельств гибели Лапина. Собственно, о каких государственных секретах мог тогда рассказать Лапин, если в Москве его допрашивали...как участника право-троцкистского заговора?
И другое. Несмотря на предательство Люшкова, продолжала свою патриотическую деятельность в Японии разведгруппа легендарного «Рамзая». Не была поколеблена и уверенность японской разведки в преданности им агентов «Старика» и «Большого корреспондента»—ключевых фигур многолетней оперативной игры хабаровских чекистов с японцами «Маки-Мираж», удачно «подставленных» японским спецслужбам в Маньчжурии в начале тридцатых годов...
Скорее всего, к бегству за кордон у Люшкова «были сборы недолги»...
В Токио Люшков работал в гражданском учреждении «Това кенку дже», т. е. «Бюро по изучению Восточной Азии», которое находилось под руководством 2 отдела генштаба. Люшков специализировался на изучении политико-экономических вопросов, касающихся Советского Союза. На основании материалов обработки советской прессы и радиопередач из Советского Союза Маратов (под такой фамилией выступал Люшков) готовил обширные сводки об экономическом положении нашей страны, которые в руководящих военных кругах и спецслужбах ценились и учитывались японским генштабом при разработке наступательных операций против СССР. Маратов выступал и как советник второго отдела штаба Квантунской армии. По просьбе командования Люшков иногда и, конечно, инкогнито появлялся в Маньчжурии, где в качестве советника участвовал в отработке планов японских разведывательных служб против СССР. С этой целью, в частности, в сентябре-октябре 1944 года он работал в Харбине, проживая в гостинице «Нью-Харбин», как японский служащий Като Тадаси.
19 октября 1945 года бывший переводчик 2 отдела штаба Квантунской армии Такахата Кунссига на допросе рассказал, что примерно в феврале-марте 1945 года начальник Харбинской ЯВМ генерал Дои представил генштабу через штаб Квантунской армии предложение о необходимости переброски Люшкова на постоянную работу в Маньчжурию. Однако второй отдел тогда не согласился с предложением Дои, опасаясь, что сам факт нахождения Люшкова, например, в Харбине, может стать достоянием советской разведки с непредсказуемыми последствиями для самого Люшкова.
Однако в конце июля по указанию начальника 2-го отдела японского генштаба генерала Арисуэ Люшков был переведен в Дайренскую ЯВМ для работы в интересах Квантунской армии...
6
С вступлением советских войск в Маньчжурию поиск Люшкова велся вразнобой органами армейской контрразведки, оперативными группами территориальных органов приграничных областных управлений.
Но первые месяцы оказались безрезультатными. При разборке архивов штаба Квантунской армии был обнаружен альбом на десяти листах с фотографиями Люшкова, фотокопиями его личных документов.
По указанию маршала Р. Я. Малиновского альбом передали в Управление контрразведки Забайкальского фронта, которое к тому времени уже располагало переводом статьи японского иллюстрированного журнала «Мир» за август 1938 года, в которой излагались подробности бегства Люшкова через границу.
12 октября 1945 года начальник Управления контрразведки СМЕРШ Забайкальского фронта генерал Вадис утвердил постановление о проведении розыскных мероприятий по делу Люшкова. Кроме группы сотрудников аппарата Управления в активный розыск организованно включились контрразведчики 1, 17,36, 6 танковой армии и оперативных групп. Розыскные мероприятия проводились практически по всей Маньчжурии — от Хайлара до Порт-Артура. Вскоре начали проявляться следы Люшкова в Маньчжурии после его возвращения из Токио. А потом пошли конкретные свидетельские показания, официальные документы...
Допрошенный 25 ноября 1945 года Такеока Ютака показал, что, в связи с самовольным возвращением Люшкова в Дайрен, 15 августа он, Ютака, посетил начальника штаба обороны Квантунского полуострова генерал-лейтенанта Янагита Гендзо с тем, чтобы решить, как поступить с Люшковым. В состоявшемся разговоре Такеока назвал генералу четыре варианта: учитывая заслуги Люшкова перед Японией, дать ему возможность бежать из Маньчжурии; в случае требования Советского Союза — выдать; бросить его на произвол судьбы. И как крайность — убить или отравить Люшкова. Решение Янагита, как старшего для Такеока начальника, было однозначным: если Люшков откажется от самоубийства, ликвидировать его.
Увлеченный подготовкой побега верной служке японцев — атаману Семенову из Маньчжурии (от которого Семенов отказался), Такеока занялся судьбой Люшкова только через четыре дня после визита к Янагита...
19 августа в девять вечера Такеока вместе с сотрудником миссии Ивамото навестил Люшкова в гостинице «Ямато» и предложил ему зайти в миссию для переговоров по его делу.
«...Придя втроем в военную миссию в мой кабинет, который находился на втором этаже, — давал тогда же показания Такеока,— мы около двух часов вели разговор о том, как поступить с ним в связи с тем, что части Красной Армии скоро могут быть в Дайрене... Я имел намерение отравить Люшкова в кабинете, для чего имел при себе в боковом кармане брюк приготовленные в маленьком флакончике 5 граммов цианистого калия в кристаллах. В процессе беседы я предложил ему чай в стакане, рассчитывая незаметно положить в него яд... Однако Люшков пить чай отказался, заявив, что у него болит желудок... Я стал вести разговор о том, чтобы он покончил самоубийством, указав на безвыходность создавшегося положения. Но Люшков отказался от самоубийства и опять настоятельно требовал создать ему условия для побега... Согласившись для видимости, что не возражаю против его побега, я предложил пойти вместе с ним в порт, якобы подыскать подходящее судно, на котором он мог бы уплыть в Китай. Спустившись со 2 этажа, на ступеньках к выходу во двор, я быстро зашел вперед и внезапно из имеющегося у меня браунинга выстрелил ему в левую сторону груди. Он упал.
Это было примерно в 11 часов 30 минут вечера...»
7
О последующих событиях того вечера давал показания допрошенный 2 декабря 1945 года начальник разведывательного отделения этой миссии Аримица Кадзуо.
«...Примерно в 11.00 вечера во дворе миссии раздался выстрел... Выбежав во двор, я увидел около парадного входа лежавшего на земле человека в штатском, рядом с которым стояли Такеока и Ивамото. В руках у Такеока был браунинг. Такеока приказал нам отнести труп в заднюю часть двора. Когда мы (Аримица и Ивамото — С. Н.) стали поднимать его, человек застонал. Такеока приказал мне задушить этого человека, но я отказался делать это. Тогда Такеока приказал его застрелить... Я взял его пистолет и выстрелом в висок убил этого человека насмерть. По приказанию Такеока труп мы завернули в три одеяла, взятые в дежурной комнате миссии, отнесли его на задний двор, где бросили на кучу угля... Поздней ночью Такеока собрал всех сотрудников миссии и сообщил, что по приказу генерала Янагита в миссии убит важный преступник, а сам этот факт является государственной тайной...»
Той же ночью, прибыв на квартиру Янагита, Такеока доложил ему о расстреле Люшкова и предложил труп кремировать как японского военнослужащего Ямогучи, покончившего жизнь самоубийством, оформив все необходимые для этого документы от имени местного военного госпиталя. Янагита согласился с этим предложением и тут же в присутствии Такеока по телефону дал необходимые указания начальнику госпиталя полковнику Иосимура Фумио.
Последний документ на Люшкова, хранившийся в делах Дайренского крематория, свидетельствовал по пунктам:
—  Причина смерти — смертельное ранение из револьвера в область сердца.
—  Кто проводит кремацию — начальник отдела 15518 Иосимура Фумио.
—  Умерший — Ямогучи Тосикадзу.
—  Класс кремации — 2 класс, как военнослужащий, бесплатно.
— Дата кремации — 20 августа 1945 г.
В тот же день урна с прахом Люшкова — Маратова — Като — Ямогучи была доставлена в миссию, откуда по распоряжению Такеока отправлена в буддийский храм...
Так бесславно закончился путь не только одной из зловещих фигур сталинского беззакония на Дальнем Востоке в предвоенные годы, но и обыкновенного предателя Родины.

С. НИКОЛАЕВ.

О его книге "Цена истины" я размещу материал в "Книжной полке".

Chekist 84

Ув. МирВ, благодарю Вас за исчерпывающий ответ и такие интересные подробности о судьбе Люшкова. Однако ж, как тщательно его искали, что впрочем и неудивительно, учитывая его осведомленность в некоторых важных вопросах, причем не только по линии госбезопасности.

МирВ

#9