Как работник НКВД и полицай на службе у немцев стал советским героем

Автор Капитан123, 23 апреля 2012, 00:24:09

« назад - далее »

0 Пользователи и 1 гость просматривают эту тему.

Капитан123

Фантастическая изворотливость помогла Ивану Хитриченко, уроженцу Житомирской области, бывшему работнику НКВД и экс-полицаю на службе у немцев, возглавить партизанский отряд, а после войны стать одним из советских героев.
Почти век назад, 10 марта 1919 года, мир узнал о появлении нового государства - Украинской Советской Социалистической Республики, одной из составных частей будущего Союза. В истории этого квазигосударства были светлые и темные страницы, герои и предатели.
Один из самых сложных периодов жизни УССР - Вторая мировая война и оккупация. В то время в историю Советской Украины попали персонажи, судьбу которых можно сравнить с жизнью одного из авторов южнокорейского чуда - Пак Чон Хи. Тот служил в рядах японской армии, оккупировавшей Корею, участвовал в коммунистическом заговоре, был приговорен к казни, но спасся, сдав всех соратников. А позже совершил военный переворот и назначил себя диктатором. В итоге именно его корейцы несколько раз избирали президентом и до сих пор почитают как автора ключевых экономических реформ.
Недавно стали доступны документы из архивов СБУ, которые свидетельствуют, что и в УССР был человек, умудрявшийся предавать свою родину, но при этом до сих пор почитающийся в Украине как герой. Его имя - Иван Хитриченко, бывший работник НКВД, бывший пособник нацистов, известный партизанский командир, в чью честь даже названа одна из киевских школ.

Герой смутного времени
Хитриченко родился 25 октября 1903 года в селе Веприк Радомышльского района Житомирской области. В годы Гражданской войны и нэпа мирно трудился простым рабочим на лесозаводах, а также кочегаром на железной дороге. С 1925 по 1928 год служил в Красной армии, там вступил в компартию.
После службы Хитриченко пошел в милицию. Чутье привело его из украинского села в крупные города, Киев и Николаев, в самый разгар коллективизации и Голодомора. Используя свой партбилет, этот человек, не имея профессионального образования, смог стать помощником начальника по политчасти киевского горуправления НКВД.
Впоследствии капитан Драгенко, один из бывших руководителей Хитриченко, дал ему положительную характеристику: "Дисциплинирован, выдержан, имеет способности руководить подчиненным составом, пользуется авторитетом среди личного состава и у населения".
Дальше речь шла о том, что за период работы в 10-м отделении милиции Хитриченко добился уменьшения числа уголовных проявлений на территории отделения, вел активную борьбу с нарушителями паспортного режима, со спекуляцией и хищением социалистической собственности. А также лично занимался вербовкой агентуры и работой с ней.
Несмотря на все эти успехи, Хитриченко продолжил делать карьеру уже без погон. В 1934-1936 годах он был сначала замначальника политотдела машинно-тракторной станции по партийно-массовой работе в местечке Городок Каменец-Подольской (сейчас - Хмельницкой) области, а затем - заместителем директора по политчасти того же самого учреждения.
Следующая покоренная им ступень - должность секретаря райкома Компартии Украины в городе Дунаец той же области. Здесь он и встретил Великую чистку 1937-го, в которой поучаствовал сам – в основном в плане выявления, ареста и высылки бывших и активных уголовников.
"Революция пожирает своих детей", поэтому Хитриченко и сам угодил под следствие, но сумел вывернуться и от греха подальше перебрался в Киев, где до апреля 1940 года работал на различных гражданских должностях. Но накануне войны вернулся в органы внутренних дел, став начальником райуправления НКВД в Киеве.

Матерый оборотень в погонах
Война продолжила испытывать изворотливость Хитриченко. Его жена и дочь успели эвакуироваться из Киева, он же оказался в немецком плену. Судьба большинства советских военнопленных того периода была печальной - среди тех, кто попал в руки немцев летом-осенью 1941 года, большинство не пережили зиму. Однако непотопляемый служака хоть был и коммунистом, и сотрудником НКВД, выкрутился и здесь.
Хитриченко взял себе фальшивую фамилию Зайченко и, как позже рассказывал сам, будучи выпущен по подложной справке из лагеря, вернулся на малую родину - на Житомирщину.
В то время немцы казались непобедимыми, и даже оставленные в тылу врага в качестве подпольщиков партфункционеры сидели тише мышей. А едва избежавший смерти в лагере для пленных Хитриченко тут же активизировал деятельность местного подполья. Более того, он даже создал партизанский отряд под своим руководством, и... оккупанты уничтожили его во время первого же сбора.
Сам "Зайченко" удивительным образом не пострадал, а вернулся в столицу Украины, где уже возглавил подразделение немецкой охранной полиции, сторожившей лагерь военнопленных, задействованных на восстановлении моста через Днепр.
Находясь на службе у нацистов и не скрывая своей должности, Хитриченко вступил в киевское подполье, после чего в нем последовала серия провалов. Столичные коммунисты обвинили полицая в работе на германскую службу безопасности, СД, и приговорили к смерти.
То ли желая унести ноги от киевских подпольщиков, то ли предчувствуя перелом в войне, Хитриченко в дни наступления Красной армии под Сталинградом бежал на территорию украинско-белорусского Полесья. Спустя несколько месяцев блужданий он встретился с пришедшим с Левобережья командиром сумского соединения Сидором Ковпаком, легендарным партизаном, которому наплел о собственных заслугах по организации борьбы в тылу врага.
Вдохновленный Ковпак назначил Хитриченко "командующим партизанским движением в Киевской области". После этого бывший полицай, назвавшись уполномоченным ЦК КП(б)У, подчинил себе несколько небольших местных отрядов. А вскоре Украинский штаб партизанского движения утвердил его командиром Киевского партизанского соединения имени Никиты Хрущева.
На новом посту Хитриченко отличился особой жестокостью по отношению к бывшим коллаборационистам, в том числе оказавшимся в партизанах. В частности, он расстрелял организатора розважевской районной полиции Марка Савченко, который позже создал партизанский отряд и не скрывал своего прошлого. Причина расстрела - мол, запрещал партизанам убивать пленных немцев и не справлялся с дисциплиной в своем подразделении.
Интересно, что, требуя дисциплины от других, сам командир вел довольно свободный образ жизни. У девушки, находившейся при его штабе, от Хитриченко родилась дочь.
О его художествах знали даже в Москве. В собственноручно утвержденном Лаврентием Берией, всесильным главой НКВД, документе значится, что Хитриченко "расстреливал ни в чем не повинных партизан, вместо подготовки и проведения боевых операций он занимался пьянством".
К проступкам любимых подчиненных бывший полицай относился толерантно. Показательный случай, описанный в приказе Хитриченко от 5 сентября 1943-го. При проведении хозяйственной операции в селе Гутомаретин некий партизан Е. Грищенко изнасиловал девушку по имени Ольга, арестованную по подозрению в шпионаже.
"С целью сокрытия преступления Грищенко настаивал на расстреле этой девушки, хотя было установлено, что она не является шпионом. Грищенко Е., находясь в отряде, систематически избивал бойцов и граждан. Приказываю: Грищенко Е. Л. от занимаемой должности [командира отделения] отстранить и перевести рядовым. За допущенные преступления тов. Грищенко объявить строгий выговор с предупреждением", - такой документ подписал партизанский командир.

Бремя славы
Когда Красная армия изгнала оккупантов из Украины, всплыли проделки Хитриченко в 1941-1942 годах. Но у следователей не нашлось прямого документального подтверждения тому, что он в тот период являлся агентом СД. И расстреливать командира целого соединения, к тому же имени Хрущева, было "не совсем удобно". В итоге, поскольку факт его службы в охранной полиции в 1942 году сомнению не подлежал, Хитриченко отправился на десять лет в "места не столь отдаленные".
Однако к середине 1950-х, когда Хрущев возглавил Советский Союз, усилилось и влияние бывших партизанских вожаков. Ковпак со товарищи еще раз вступились за "коллегу", партийное начальство дало соответствующие директивы, и прокуратура волевым решением объявила результаты расследования органов госбезопасности недействительными.
Хитриченко не просто досрочно вышел на свободу, но еще при жизни был зачислен в когорту официально почитаемых героев войны. Топонимика Украины пополнилась именем выдающегося авантюриста. В частности, киевская школа № 13 носит имя Ивана Хитриченко. Директором этого учебного заведения долгое время работала родившаяся 9 мая 1944 года дочь этого партизанского командира Людмила, которая создала там музей партизанской славы.

Александр Гогун и Иван Дерейко
Этот материал опубликован в №7 журнала Корреспондент от 24 февраля 2012 года.

Почечные колики (3)

да он никак задался целью перетаскать на форум весь интренет

Chekist 84

Ув. Почечные колики, я лично эту статью не видел. Так что Капитану спасибо за публикацию.

Почечные колики (3)

достаточно было и просто ссылки, тем более что статья убогая
и хотя бы пару слов сказать от себя: восхищен/возмущен, а то совсем не говорящий человек

Дмитрий

Да, Антон прав, просто перетащена статья. В материале нет анализа, нет каких-либо данных о жизни этого оборотня после освобождения.

Капитан123

А был ли, оборотень. Через несколько лет мы встретим 70-летие Победы, а досих пор спорим кто есть кто, кто герой, а кто предатель. История нашей Родины, которая соткана из судеб разных людей порой так запутанна.
Слово другой стороне..

Владимир ШУНЕВИЧ, «ФАКТЫ» (Житомир — Киев)

Дочь незаслуженно забытого властью легендарного партизана, на родине которого в дни 70-летия начала партизанского движения в Украине установлен памятник борцам с фашизмом, рассказывает подробности драматической жизни человека, чей вклад в разгром гитлеровцев под Киевом до сих пор достойно не оценен.
В начале августа 1943 года командир Киевского партизанского соединения Иван Хитриченко позволил себе неслыханную выходку — вместе с бойцами захватил город Радомышль, находившийся между Киевом и Житомиром, совсем недалеко от автомобильной и железной дорог, по которым фашисты перебрасывали подкрепление своим частям, потерпевшим поражение на Курской дуге.
До этого совершить подобное мог только знаменитый Сидор Ковпак, весной 1942 года в свой день рождения захвативший родной Путивль. Почему же судьбы двух героев сложились по-разному: Ковпака и других партизанских командиров ждали слава и высокие должности, а Хитриченко — тюрьма и почти полное забвение?
На этот вопрос «ФАКТАМ» ответила дочь народного героя Людмила Хитриченко-Болилая.

— До войны Иван Хитриченко работал начальником 10-го столичного отделения милиции на Демиевке, — рассказывает Людмила Ивановна. — В дни обороны Киева милиционеры следили за порядком, ловили вражеских диверсантов и шпионов, по ночам наводивших ракетами на важные объекты вражескую авиацию. Отец уходил из города одним из последних. Еще 19 сентября 1941 года, перед самым приходом немцев, успел во дворе милиции сжечь домовые книги. По ним фашисты могли узнать адреса семей коммунистов и советских работников, не успевших выбраться из города, а также тех, кого оставили для подпольной работы.
За Днепром Иван Александрович с товарищами попал в окружение и вынужден был вернуться. Надо было думать о хлебе насущном. Хитриченко раздобыл инструменты жестянщика и пошел по селам чинить людям ведра и кастрюли. Местность он знал неплохо. Родился и вырос в селе Веприн Радомышльского района. Приглядывался к людям, изучал настроения. И осенью 1941 года организовал первый партизанский отряд.
Но нашлись предатели. У партизан должного опыта еще не было, и немцы отряд разбили. В родное село возвращаться было нельзя — там Ивана хорошо знали. Он отправился в Киев. В большом городе легче затеряться. Отец устроился в полицейское подразделение, охранявшее пленных советских офицеров, которые восстанавливали железнодорожный мост.
которые восстанавливали железнодорожный мост.
Впоследствии другой знаменитый партизан — дважды Герой Советского Союза Алексей Алексеевич Федоров, ставший после войны крупным начальником, никак не хотел понять, что идти служить в полицию советские люди могли с разной целью. И считал Хитриченко чуть ли не фашистским прихвостнем! Внимательно разобравшись в обстоятельствах, известный историк и государственный деятель, недавно умерший академик Петр Тимофеевич Тронько назвал отца мучеником. Ведь отец в полиции занимался саботажем, устраивал побеги, установил связь с подпольем. Когда почувствовал, что немцы заподозрили неладное, ушел и увел с собой пленных — почти триста офицеров! Они впоследствии стали командным ядром многих партизанских отрядов.
Киевское соединение было едва ли не самым крупным партизанским формированием не только на Украине — в нем насчитывалось около пяти тысяч бойцов и командиров. Его отряды не ходили в дальние рейды — действовали в основном на территории Киевской и Житомирской областей, поблизости от крупных вражеских гарнизонов, постоянно рискуя оказаться окруженными.
Но еще до конфликта с «бдительным» Федоровым в 1943 году у Хитриченко произошел конфликт с одним из партийных чинов, прибывшим из Москвы. Партизанские разведчики должны были проводить его в Киев для возобновления подпольной работы. Однако, узнав, что в городе в застенках гестапо погибли два поколения подпольщиков, в том числе Кудря и Кудряшов (ставшие посмертно Героями Советского Союза), товарищ испугался и решил остаться в лесу. И начал плести интриги. Требовал у Москвы, чтобы его назначили если не командиром, то хотя бы комиссаром соединения. И московское руководство сделало его комиссаром.
— Хитриченко не любил трусливых, — продолжает Людмила Ивановна. — Приказать большому чину выполнять задание он не мог. В то же время, будучи человеком прямым, высказал комиссару все, что думал. Тот начал мстить и подсиживать командира, назначенного, кстати, на эту должность не кем иным, как Сидором Артемовичем Ковпаком, который был членом подпольного ЦК ВКП(б) Украины. Ведь поначалу партизанские отряды Киевщины действовали в основном порознь. Деду, как называли Ковпака, надо было идти со своим соединением в Карпатский рейд. А Ивану Хитриченко, хорошо знающему Киевщину, Ковпак велел собрать все отряды в один кулак и громить фашистов под Киевом.
Был еще один эпизод, который тоже сыграл не лучшую роль в судьбе отца. Об этом рассказывал бывший командир Радомышльского партизанского отряда заслуженный учитель Украины Петр Жудра. Партизаны остановились на отдых в одном селе. Выставили, как положено, посты. И вдруг в селе появились немцы. Партизан, который должен был предупредить товарищей о приближении противника, удрал!
Отряд, конечно, принял бой. Были потери. Когда труса поймали и о нем узнал Хитриченко, он приказал предать его партизанскому суду. Подлеца расстреляли. А он, оказалось, был каким-то дальним родственником Берии.
Летом 1943 года партизаны Киевского соединения нанесли большой урон оккупантам на территории столичной и Житомирской областей. Они громили немцев, мадьяр и полицаев, регулярно выводили из строя линию связи Берлин — фронт, практически сорвали уборку урожая, а то, что фашистам удалось собрать, не дали вывезти в Германию. Осенью народные мстители оказали большую помощь советским войскам в освобождении столицы Украины и прилегающего к ней правобережного региона. Снабжали Красную Армию ценной разведывательной информацией, помогали защитникам днепровских плацдармов, наводили и защищали переправы.
Украинский штаб партизанского движения был доволен результатами деятельности соединения. Ивана Александровича представили к званию Героя Советского Союза. Руководство республики решило назначить его на пост заместителя наркома внутренних дел Украины.
И Хитриченко отправился на утверждение в Москву к наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии. В этом ведомстве партизанского командира тоже поначалу встретили хорошо. Потом начались расспросы вроде «а расскажите о таком-то...». От Хитриченко потребовали подписать компромат на Ковпака. Иван Александрович отказался. Три года партизанский командир сидел в карцере.
Всплыла история с расстрелом родственника Лаврентия Павловича. Службу в киевской полиции также истолковали чуть ли не как измену Родине. Затем бдительные органы докопались и до личной драмы партизанского командира, представили ее как моральное разложение. Дело в том, что еще до войны у Хитриченко была семья, росла дочь Галя. Когда враг подошел к Киеву, Иван Александрович отправил жену и дочь в эвакуацию. Вестей от них не было.
Вернувшись в Киев после того, как был разгромлен его первый отряд, Хитриченко встретил знакомого, который в начале осени тоже пытался эвакуироваться. По дороге на восток он видел разбомбленные эшелоны, и люди сказали, что в одном из них погибли жена и дочь Ивана Александровича. Отец очень переживал утрату. Говорили, людей он старался беречь, зря под пули не подставлять, но сам нередко действовал так, словно искал смерти.
Потом, аж в сорок третьем, в его штабе оказалась молодая женщина — красивая, умная, в разведку ходила. Между ними вспыхнула любовь. Многие ветераны рассказывали, что на войне, когда ходишь под смертью, чувства обостряются.
— Иван Хитриченко был еще молодым мужчиной — 39 лет, — рассказывает Людмила Ивановна. — Влюбленные стали жить как муж и жена, и товарищи радовались, что командир — раньше мрачный, хмурый и строгий мужик — помягчел, ожил. Он очень обрадовался, когда молодая жена забеременела. На рискованные задания ее больше не посылал. И 9 мая 1944 года в лесу под селом Кодра Макаровского района родилась я. Мама была уроженкой этого села. Ее дом сгорел. Она так и осталась жить в партизанской землянке.
А отец в это время уже сидел в застенках НКВД. День Победы встретил в тюрьме. Суд с подачи Берии дал ему десять лет. И никто ничего не мог сделать. Лишь после смерти Сталина отца освободили и реабилитировали. Спасибо, боевые товарищи — бывшие партизаны — и честные историки сумели восстановить его доброе имя.
В послевоенные годы неожиданно выяснилось, что его первая семья жива! Это была, как говорится, радость со слезами. Папа нашел родных аж в Забайкалье и во всем признался жене. Она была, конечно, не в восторге от новости. Но поняла и простила. Они с Галей, моей старшей сестрой, приняли меня как родную. Папа всю жизнь не забывал и нас с мамой, помогал. Моя мама до конца дней любила его, замуж больше не вышла. Мы с Галей и сейчас поддерживаем теплые отношения.
Отец очень страдал от того, что приходилось разрываться между двумя семьями. В 60-е годы о его судьбе узнал писатель Сергей Смирнов. Он приезжал в Киев к отцу, собирался написать книгу о героических делах партизан Киевщины. Ведь, пока отец сидел в тюрьме, его комиссар (тот самый!) умудрился переписать историю партизанского соединения и вычеркнуть из нее Хитриченко! Этому вопросу было посвящено даже специальное заседание бюро Киевского обкома партии. Справедливость была восстановлена. Но обещанное звание Героя (о высоких должностях вообще молчу, отец за ними никогда не гонялся, после освобождения работал скромным чиновником в трамвайном депо на Лукьяновке) ему так и не присвоили.
Когда отец рассказал писателю еще и о семейной драме, Сергей Сергеевич вспомнил, что у майора Петра Гаврилова — героя Брестской крепости — оказалась похожая судьба. Когда после войны вернулся на родину, ему тоже сообщили, что семья погибла. Он женился вторично. Через некоторое время нашлась первая семья. И не отреклась. Многие семьи так поломала война. И слава Богу, если остались живы.
К сожалению, из-за болезни и преждевременной смерти Сергей Сергеевич Смирнов успел написать только о Нине Сосниной и других героях малинского подполья, с которым тесно сотрудничали Хитриченко и другие партизаны. Товарищи уговорили отца сесть за книгу воспоминаний. Ивану Александровичу помог подготовить рукопись украинский писатель Валерий Грузин. Но книга «Тропой народного гнева» вышла, к сожалению, уже после смерти отца.
Не нашлось для отважного партизанского командира места даже для последнего приюта на киевских кладбищах. Ивана Хитриченко похоронили (и то благодаря товарищу — бывшему партизану) на погосте поселка Быковня. Хорошо, что его еще помнят боевые друзья. Но с каждым годом их становится все меньше и меньше.