Борьба с агентурой противника в годы ВОВ

[Msdno17]

Е.А. Макарова
ПОЛТАВСКАЯ РАЗВЕДШКОЛА АБВЕРА: ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ И ОСНОВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В настоящее время отсутствуют какие-либо научные исследования деятельности разведорганов Абвера, дислоцировавшихся с 1941 г. в г. Полтаве. Информация о них основывается исключительно на справочнике МГБ, частично опубликованным С.Чуевым. [1]. В основном она обзорного характера и не раскрывает полноту, сложность и значение их деятельности. Основной материал о подготовке агентов Абвера в г. Полтаве содержится в архивных уголовных делах бывших слушателей Полтавской разведшколы Абвера. В документах противника такое наименование отсутствует, это были курсы при номерной Абверкоманде и Абвергруппе. Поэтому определение «Полтавская разведшкола» - производное название от топонима по месту их дислокации, присвоенное советской спецслужбой. От этого в некоторых случаях происходила ошибочная идентификация курсов по подготовке диверсантов, также дислоцировавшихся в г. Полтаве, с полтавскими курсами по подготовке радистов и разведчиков. Именно последние в большинстве доступных нам документов именуются как «Полтавская разведшкола Абвера».

Не проработан в историографии и хронологический аспект деятельности курсов Абвера в г. Полтаве. В середине октября 1942 г. они передислоцировались в г. Харьков, практически одновременно с курсами по подготовке диверсантов. Следовательно, название таковых как «Полтавская разведшкола» уже утрачивало актуальность. Поэтому мы акцентируем внимание на деятельности разведкурсов противника в г. Полтаве только в период с ноября 1941 г. по 2 ноября 1942 г. Однако в данной работе будем использовать их определение в соответствии с тем, как оно применяется в архивных уголовных делах разоблаченных и осужденных курсантов - Полтавская разведшкола Абвера.

Функционировавшая в указанный период разведшкола готовила «ходоков» - разведчиков и радистов для разведки в прифронтовой зоне и тылу советских войск в дни боев за г. Харьков и Сталинградской битвы. В Директиве НКВД СССР от 22.09.1942 г. № 409 «О мерах по розыску и аресту агентов германской военной разведки, обучавшихся в Варшавской и Полтавской разведшколах» отмечалась активизация разведки противника, сообщалась информация о задержании курсантов разведшколы и организационных мероприятиях по нейтрализации немецких разведчиков. [2:280].
Ранее нами уже рассматривался такой аспект деятельности Полтавской разведшколы Абвера как качество переменного состава и источники ее комплектования. [3:157-165]. Целью данной работы является освещение деятельности школы по подготовке разведчиков и радистов.

Первое документальное упоминание о разведшколе Абвера в Полтаве в исследованных нами источниках встречается с сентября 1941 г. Организована она была при Абверкоманде-102, а окончившие ее курсанты переправлялись за линию фронта через Мельдекопф № 2 Абвергруппы-104, дислоцировавшейся летом 1942 г. на х. Кисляковка и х. Кульпинский Сталинградской области. [4:78-79]. Абверкоманда с сентября 1941 г. располагалась в г. Полтаве в здании, где до войны находилась трикотажная фабрика. [4:76-77]. Курсы по подготовке разведчиков в городе были созданы в это же время, и первыми их слушателями стали курсанты, впоследствии образовавшие киевскую резидентуру А. Майера.

Руководил школой уроженец Познани Петхольц Карл Адольфович, в 1942 г. капитан (позднее – майор). По характеристике курсантов был он в возрасте 50-55 лет, высокого роста, худощавый. Арестованному органами НКВД радисту В. «Белову» заполнился седым, носившим усы и тем, что «награжден железным крестом, ходит в военной форме». Арестованный несколько ранее радиста курсант С. Слободянюк дополнил, что «начальник школы хорошо говорит по-русски. Обслуживает его русская женщина, примерно 30 лет, жительница г. Полтавы». Проживал Карл Петхольц не на территории школы, а «напротив школы в каменном двухэтажном особняке, крытом красным железом». Помощник начальника разведшколы, оберлейтенант Линдермут Франц Францевич, практически ровесник К. Петхольца, был ниже среднего роста, лысым и хорошо говорившим по-украински [6:152].
Делопроизводство школы вел зондерфюрер Альтхаузен Александр Петрович, - «немец, лет 28-30, высокого роста, худощавый шатен» с длинным носом, который зачесывал волосы на бок. Курсанты отмечали хорошее знание им русского языка. Он сопровождал завербованных для школы из Киева до Полтавы, вел «подбор и вербовку разведчиков-радистов с последующей переброской на территорию Советского Союза». Ходил в обмундировании согласно своему званию. Проживал зондерфюрер непосредственно в здании школы на 2-м этаже. Рядом с А.Альтхаузеном на этаже проживал, по показаниям «Белова» еще один немец в военной форме лет 30, выдававший курсантам денежное довольствие, и который, как думал курсант, не знал русского языка,. Это «ст.л-т, фамилии и имени не знаю, высокого роста, толстый, шатен, видна лысина, лицо большое, нос широкий. Его роль мне не известна». [8:15].

На первом этаже школьного здания проживал преподаватель. «Белов» сообщал, что фамилии его не знает, но что он - «полковник, зовут его Петр Сергеевич, лет 45, русский, высокого роста, лысый. Хорошо владеет немецким языком. Преподает в школе разведчиков и оформляет и выдает всем разведчикам и радистам документы, по которым они перебрасываются на советскую территорию. Ходит в военной форме комсостава РККА». В г. Полтаву он прибыл как преподаватель в конце июня 1942 г. За внутренний распорядок отвечал старшина школы Виктор «Беляев», уроженец Черниговской области, выпускник варшавской разведшколы Абвера, «лет 27, среднего роста, упитанный». Немецкого языка он не знал. «Беляев» производил ежедневную поверку, выполнял различные хозяйственные поручения. «Белов» рассказывал, что старшина школы в ней не оставался на ночь, а уходил в город, т.к. там «где-то проживает его жена, куда он ходит ночевать». [8:16].

Школу разведчиков обслуживали два повара, портной и сапожник. Проживали они все вместе в отдельном домике, находившемся во дворе. Фамилий руководящего состава большинство курсантов не знали, после ареста советскими спецслужбами называли в основном звание руководства, должность и запомнившиеся внешние приметы. Или вообще коротко: «Начальником школы являлся офицер в чине капитана, по национальности немец, фамилии его не знаю» [7:67].

В целях конспирации Полтавская разведшкола называлась официально школой по подготовке железнодорожников [6:95 об.]. Она использовалась и как транзитный пункт для переброски за линию фронта агентов, подготовленных в других школах.
Выпускники Варшавской разведшколы в Полтаве оставались когда на несколько часов, когда задерживались на несколько дней. Агент Федоров рассказывал, что они находились отдельно от полтавских курсантов, «пользовались привилегиями, их пускали в город, они располагали средствами. Все они, по их рассказам побывали в Берлине, других городах Германии, которые им специально показывали» [6:288].
Отдельно от курсантов «ходоков», на втором этаже обучались радисты. Из допроса курсанта Н.«Мотренко» известно, что в исследуемый период количественный состав школы постоянным не был. В среднем, там обучалось сразу около 40-45 курсантов [5:37].
Летом 1942 г. участились случаи отчисления курсантов из разведшколы практически сразу после зачисления, - по причине наличия у них венерических заболеваний. Так, в июне из 16 завербованных киевлян после медосмотра в разведшколе школе оставили только 8 человек, а остальные по упомянутой причине были отбракованы и отправлены обратно [6:152 об.].

На второй день после приезда в г. Полтаву каждого прибывшего в школу фотографировали. Затем снова было собеседование с зондерфюрером [6:294]. А. Альтхаузен теперь уже распределял кандидатов в группу разведчиков или в группу разведчиков. Еще раз разъяснял правила и распорядок в школе, предупреждал о соблюдении конспирации [7:68].

Разведшкола размещалась «в красноватом двухэтажном кирпичном здании семилетней школы, первый дом с угла, считая от футбольного поля», на углу Фабрикантской и Театральной улиц. Арестованный курсант «Мотренко» на одном из допросов уточнил ее адрес: улица Фабрикантская, д. №3. Бывший радист «Белов» сообщил, что «в нем имеется 8 комнат, на первом этаже занимаются разведчики-ходоки, на втором – радисты». Охраны никакой особо не было, в проходных воротах дежурил только один часовой [8:40].
Режим школы регламентировался как распорядок дня в обычных военных учебных центрах. Агент М. Федоров на допросе в ОО НКВД 205 сд сообщал, что подъем был в 7 часов утра, после чего 20 минут физическая зарядка, затем завтрак. С 9 часов до полудня - классные теоретические и практические занятия; с 12 час до 1 часа обед, с 13 ч. до 16 часов личное время. С 16 до 17 часов снова занятия, после чего отдых, ужин. В 21 час поверка и в 22 часа отход ко сну [6:173].

В исследуемый период в разведшколе Абвера осуществлялась подготовка агентуры как для заброски в тыл Красной армии, так и для разведки в прифронтовой полосе. Подготовка курсантов была бессистемной. Арестованный агент Л.Кременецкий показывал, что «программы занятий, как таковой, я не видел и мне о ней никто не говорил». Обучение в школе носило лекционный характер. Периодически курсанты вывозились в поле, и в зависимости от подготовки получали персональные практические задачи [5:42 об.]. Для заметок и упражнений слушателям выдавалась чистая тетрадь, которая хранилась у начальника разведывательной группы и выдавалась только на время занятий. Курсантам – разведчикам «преподавали разведывательное дело, как практически каждый агент германской разведки должен был собирать сведения разведывательного характера в тылу частей Красной Армии. Изучали распознавательные знаки советских войск, танковых частей» [7:69]. Радисты учились способу шифровки радиограмм, и работать на ключе на слух. Радист «Белов» показывал, что «весь период пребывания в школе я обучался радиоделу. В основном нас обучали приему и передаче на Морзе. Кроме этого, мы изучали радиоаппаратуру. /.../ За все время только один раз в июле 1942 г. капитан немец прочел нам лекцию на политическую тему, обрабатывая обучавшихся радистов в антисоветском духе» [8:39].

Такая совокупность минимальных даже не дисциплин, а сведений сказывалась на уровне подготовки агентуры и ее квалификации. Этому способствовал и срок подготовки курсантов в разведшколе. Если весной 1942 г. «ходоки» обучались почти месяц, то с начала лета срок их обучения сократился до двух недель. Задержанный агент Н. Нестерук показывал, что у его группы «занятия начались примерно 28-29 июня, окончились 13 июля», и до момента своей заброски за линию фронта, до 3 августа, он находился при школе в ожидании получения задания [6:201 об.]. Вновь прибывших курсантов сразу предупреждали о запрете называть сокурсников по настоящим фамилиям, и обращаться только по псевдонимам, под которыми они числились в школе. Всем интересующимся и родственникам рекомендовали представляться студентами железнодорожной школы [6:298]. Курсанты жили на казарменном положении. Свободный выход в город запрещался. Из здания школы они никуда не отлучались. Увольнение было редким случаем и большей частью для курсантов, жителей города Полтавы, по специальному на то разрешению начальника школы [6:202]. Выход из здания школы разрешался лишь по специальным пропускам. Если выход планировался коллективный, то выходили строем. Относительной свободой пользовались лишь курсанты, окончившие разведшколу в Варшаве [6:153].

Ученики находились на полном школьном обеспечении. Свободное от занятий время и время, отведенное на самоподготовку, вплоть до вечерней поверки, курсанты проводили за игрой в карты. Иногда, по показаниям курсанта «Мотренко», он развлекал сокурсников игрой на баяне, забытым в школе М. «Суматохой» еще в конце 1941 г. [5:59 об.]. Раз в неделю, по субботам, старшина школы «Беляев» строем водил всех в баню. За две недели обучения курсанта «Федорова» их только один раз водили в кино, в баню и на речку купаться [6:173].

После того, как курс был прослушан, выпускников переводили на жительство в сарай во дворе, и несколько дней они жили там, ожидая получения задания. В это время все содержались под надзором, никуда не выходили [6:97].

С момента организации школы преподавали в ней ее же руководитель Карл Петхольц и его помощник, Франц Линдермут. Не успевавший в обучении курсант С. Слободянюк, оставленный в июне на повторный курс обучения показывал, что «во время обучения первой партии преподавание вели капитаны и обер-лейтенант, а ко второй партии приехали из Варшавы полковник Быков и капитан Гриценко. Оба они преподавали организацию и вооружение Красной армии по следующим разделам: организационное построение Красной армии, ориентация на месте по карте, по компасу и местности, приемы джиу-джитцу» [6:152]. Примечательно то, что в описаниях арестованных агентов преподаватель Быков не имел ни устойчивых внешних признаков, ни имени-отчества. Если одни описывали его как полковника, которого «зовут Петр Сергеевич, лет 45, русский, высокого роста, лысый», то другие утверждали, что он «Дмитрий Николаевич (или Васильевич), выше среднего роста, брюнет с редкими волосами, служил в Красной Армии, имел звание подполковника». Впоследствии агент Н.Шумский показывал, что «однажды на конспекте полковника мне удалось заметить его настоящую фамилию, которая начиналась как «Грин» [6:135].

Информация о тех, кто преподавал у курсантов-радистов даже более лаконичная, нежели в «Справочнике». «Белов» рассказывал, что радиодело им преподавали немцы. Фриц, лет 30, среднего роста, худощавый, блондин, хорошо владеющий русским языком. И Эрик, лет 30, блондин низкого роста, средней упитанности. В отличие от Фрица, Эрик русским языком владел неважно [8:41].

После окончания школы агенты группами или парами получали разведывательное задание и перебрасывались через линию фронта. Группа выпускников разведшколы из 12 человек в начале августа была вывезена к фронту через Харьков – Купянск - Старобельск – Усть-Грязновский - Кисляки. Агент Коротич с напарником получили задание «перейти линию фронта, разведать, сколько и какие войска находятся в селах Качалинская, Кузнецово и Иловлинская; есть ли танки и сколько их; наличие оборонительных сооружений и где они; есть ли мосты и состояние, Обо всем этом я должен был донести в первый попавшийся немецкий штаб при возвращении обратно». На выполнение задания отводилось трое суток.

Согласно легенде и предполагавшемуся заданию агенты снабжались поддельными документами, или же документами, изъятыми у военнопленных. В зависимости от предполагаемого времени нахождения в тылу Красной армии и выполняемого задания, агентам выдавалась некая сумма денег. Одежда агентов и их оснащение также находились в зависимости от легенды. Из группы в 12 человек, в которой находился агент Федоров, четверо высказали пожелание идти через линию фронта в военной форме. Поэтому им выдали форму со знаками различия лейтенантов Красной Армии, револьверы системы «Наган» [6:171 об.].

Судьба у всех агентов, окончивших Полтавскую разведшколу Абвера, оказалась разной, но в большинстве случаев они практически все в разное время были арестованы и приговорены в высшей мере наказания. Агенты Н. Феоктистов и М. «Алафузов» были перевербованы и советской стороной вновь отправлены за линию фронта. Первый пережил оккупацию, некоторое время находился под следствием, а после войны был сотрудником МГБ. Второй расстрелян немцами в Киеве в 1943 г якобы за мздоимство, когда работал в городской полиции [6:331]. В авиакатастрофе в 1944 г погиб бывший зондерфюрер разведшколы А. Альтхаузен. Самолет, в котором он сопровождал агентов для выброски к линии фронта, разбился в Хибинах. Мизин, Коротич, Арчубасов, Ухмылов приговорены к высшей мере наказания, приговор в отношении их и многих других агентов Абвера приведен в исполнение. [2:281].

Бывший радист «Белов» был осужден на 5 лет ИТЛ, отбыл срок наказания полностью. Однако в 1948 г. арестован повторно и выслан за Урал. В 2001 году полностью реабилитирован [8:65]. Его напарник, агент «Мотренко» был перевербован, использовался спецслужбами как опознаватель. После войны продолжил службу в МГБ.
Полтавская разведшкола Абвера 2 ноября 1942 г. передислоцировалась в г. Харьков. С этого времени начался новый этап в ее деятельности. Случаи, когда бывшие курсанты школы успешно выполняли полученное задание, были редкими. Таким образом, исходя из анализа содержания изученных архивных уголовных дел о разведшколе, представляется, что ее руководство практиковало использование плохо подготовленных агентов, заранее предполагая нерезультативный итог. Захваченные в ходе боевых действий документы войсковых частей, показания военнопленных, авиаразведка и войсковая фронтовая разведка представляли разведорганам Абвера более существенную информацию, чем те сведения, которые могли бы получить прослушавшие двухнедельный курс бессистемной информации слушатели разведывательных курсов при Абверкоманде 102 в г. Полтаве.

https://www.elibrary.ru/download/elibrary_68527553_96148965.pdf