ЦАРСКАЯ ОХРАНА

Автор Alex, 18 января 2014, 17:25:38

« назад - далее »

0 Пользователи и 2 гостей просматривают эту тему.

Alex

                                     Ц А Р С К А Я      О Х Р А Н А
     
    Вопрос охраны государя при самодержавии был весьма деликатным. Традиция
     предусматривала особое отношение народа к личности помазанника Божьего,
     который олицетворял величие страны. Казалось, что никто не посмеет поднять
     руку на государя — на священную фигуру. И всё-таки нередко жизнь монархов
     и членов царской семьи подвергалась серьёзной опасности — в особенности, в
     бунташное смутное время.
     Ясное дело, политическая жизнь идиллической не бывает, а власть всегда
     нуждается в надёжной охране. Кроме того, институт телохранителей был
     необходим по канонам дворцового этикета. Московский двор стремился не
     отставать от иноземных, поражал изысканной роскошью и экзотикой придворных
     порядков.
     Московское царство даже для любителей истории во многом остаётся
     «таинственным островом» в прошлом нашей страны. Только величественные
     храмы и крепости напоминают о двух эпохах расцвета Московии. Первая,
     конечно, связана с правлением Ивана Третьего, прозванного Великим. Он и
     впрямь был и остаётся одним из величайших политиков в истории нашей
     страны. Вторая пришлась на XVII век, когда, после преодоления смуты,
     величие государства восстанавливали первые Романовы — патриарх Филарет,
     цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович.
     Оруженосцы московских великих князей и царей — рынды — запомнились всем
     иностранным гостям Кремля. Во время торжественных приёмов иностранных
     послов они стояли по обе стороны царского трона, облачённые в парадную
     одежду, с серебряными топориками. На других церемониях каждый рында был
     вооружён бердышом. Рындами назначались самые рослые и широкоплечие знатные
     юноши — из стольников да стряпчих. Жалованья они не получали, служили ради
     чести, а к праздникам получали царские подарки, в том числе традиционные
     «именинные пироги». Была у них своя иерархия: главный рында — «с большим
     саадаком», у каждого рынды — свои подрынды, «податня». Когда царь выезжал
     к войскам, рынды непосредственно выполняли обязанности
     телохранителей-оруженосцев — в их ведении было царское военное облачение.
     Царский эскорт был экипирован по-царски: рынды носили роскошные турецкие
     кафтаны, отороченные горностаем, остроносые сапоги и высокие шапки. На
     груди сверкали две длинные золотые цепи.
     Кроме приближённых к государю рынд, обязанности охранников исполняли
     караульные войска, многочисленная царская кремлёвская стража.
     Стража строго-настрого охраняла честь и безопасность государева двора.
     Сюда нельзя было проникнуть с оружием — и западные кавалеры, приходившие к
     русскому царю по посольской надобности, нередко спорили, не желая
     расставаться со шпагой или жезлом.
     Уложение предписывало суровое наказание за произнесение «непригожего,
     непристойного слова» в царских покоях. Караульные следили и за чистотой
     речи жильцов и гостей царского двора.
     Основой внутридворцовой стражи также были именитые стольники. Днём и ночью
     дежурили у дверей и крылец «столовые сторожа и боярские дети царицына
     чину». На ближних подступах к дворцу денно и нощно дежурили сотни
     стрельцов. На главном карауле — у Красного крыльца — бывало по триста
     воинов, а у Спасских ворот — в десять раз меньше. Таким образом, и во
     времена Алексея Михайловича Кремль был одним из наиболее кропотливо
     охраняемых объектов мира. Без ведома караула здесь и муха пролететь не
     могла. Тогда-то и проявились качества русского солдата, снискавшие ему
     славу отменного телохранителя: терпеливость, преданность делу,
     сосредоточенность. И, конечно, бесстрашие, с которым караульные были
     готовы отдать жизнь, сохраняя покой государева двора. Есть полулегендарные
     сведения, что в личной охране китайских императоров династии Мин выходцы
     из русских земель проявили себя наиболее преданными и подготовленными.
     Новое время изменило и ритуалы, и быт царёвой охраны. Пётр Великий
     упразднил должность рынды. Это был император-воин, сроднившийся со своими
     потешными полками, а затем — с гвардией. Медлительный чинный регламент
     прошлых веков претил лихорадочно деятельной натуре великого правителя.
     Герметически замкнутый мир прежних бояр и государей не подходил к размахам
     петровского времени. И царь, и его сподвижники были ближе к армии, ближе к
     собственным слугам. Легче стало при дворе и иностранцам с их непривычными
     для московитов обычаями.
     Возникла лейб-гвардия (буквальный перевод, как известно, — охрана тела)
     телохранителей, всегда готовых умереть за царя. В лейб-гвардию были
     набраны лучшие офицеры, доказавшие личную преданность государю. Подготовка
     солдат велась постоянно — разумеется, в Российской армии не было более
     вышколенных солдат. Репутацию «лучших из лучших» не знавшая отступлений
     лейб-гвардия подтвердила и в боях. Воистину справедливы слова песни
     лейб-гвардии Преображенского полка: «Знают турки нас и шведы и про нас
     известен свет! На сраженья, на победы нас всегда сам царь ведет!». Какие
     ещё телохранители могли бы стать столь же надёжным щитом императорской
     особы?
     С образованием Российской империи сам вид государевых охранников должен
     был говорить о разнообразии традиций необъятного государства, в котором
     Европа перемешалась с Азией.
     В годы имперского расцвета, следуя примеру первого в мире императора
     Александра Македонского, русские государи нередко приближали к себе
     удальцов из числа аборигенов присоединённых территорий. Известно, что
     Екатерина Великая демонстративно окружила себя охранниками крымскими
     татарами во время поездки по Новороссии и Тавриде. Этот жест был с
     уважением пересказан в Европе: императрица показывала мощь растущего
     государства. Позже отменными охранниками считались представители
     покорённых народов Северного Кавказа — и служба при дворе русского царя,
     ясное дело, воспринималась как высокая честь. Слухи о такой службе
     заставляли горделивых горцев смириться с властью «белого царя». Так,
     третий сын непримиримого Шамиля Моххамед Шафи шестнадцать лет служил в
     конвое Александра II, а в отставку вышел убелённым сединами
     генерал-майором и настоящим ветераном гвардии. Известно, что сам имам
     воспринял такой поворот в судьбе сына с гордостью.
     Армия — и прежде всего лейб-гвардия — была своего рода плавильным котлом,
     в котором представители разных народностей успешно обрусевали. Разумеется,
     этика русского воинства формировалась в сердце коренной России и в
     казачьей среде. Так, чаще всего Екатерину Великую сопровождали донские
     казаки под командой легендарного атамана Алексея Ивановича Иловайского,
     доказавшего свою верность престолу в годину пугачёвщины. Сформировать
     подразделение для собственного ея величества конвоя предложил
     Г.А.Потёмкин. Охраняли донцы и императора Павла — Павёл произвёл
     Иловайского в генералы от кавалерии. Алексей Иванович получил этот чин
     первым из донских казаков не только благодаря «конвойным» заслугам, но во
     многом и за безукоризненную охрану государя. Казаки из поколения в
     поколение передавали премудрости конвойной службы, назубок изучив все её
     секреты. Продолжалась эта традиция вплоть до воцарения Николая Павловича.
     Формально собственный конвой государя образовался при Николае Первом —
     императоре, который знал толк в документальной кодификации любого явления.
     Но при Николае охранные функции конвоя были по существу декоративные. Царь
     демонстративно разгуливал по столице без охраны, без охраны выходил к
     народу, молился в храмах, совершал паломничества в монастыри. Об этом
     истинно русском обычае восторженно писал Михаил Загоскин («Москва и
     москвичи»): «О, вы не можете себе представить, как прекрасен этот Кремль,
     когда державный его хозяин посетит свою Москву! Эта дворцовая площадь, на
     которой теперь так пусто, покроется и закипит вся народом, из которого
     многие ночевали на этой площади для того только, чтоб занять повыгоднее
     место и взглянуть лишний раз на своего государя. Вы посмотрели бы на
     Кремль тогда, как загудит наш большой колокол и русский царь, охваченный
     со всех сторон волнами бесчисленной толпы народа, пойдет через всю площадь
     свершать молебствие в Успенском соборе. — Как? — прервал Дюверние. — Да
     неужели ваш государь идет по этой площади пешком при таком стечении
     народа?.. — Да, да, пешком; и даже подчас ему бывает очень тесно. — Что вы
     говорите!.. Но, вероятно, полиция?..— Где государь, там нет полиции. —
     Помилуйте! Да как же это можно?.. Идти посреди беспорядочной толпы народа
     одному, без всякой стражи... — Я вижу, господа французы, — сказал я,
     взглянув почти с состраданием на путешественника, — вы никогда нас не
     поймете. Нашему царю стража не нужна: его стража весь народ русский». И
     сегодня эти строки Загоскина трогают патриотическую струну в каждом из
нас.
     Николай Павлович был едва ли не последним русским царём, кому удавалось
     поддерживать о себе восторженную народную молву. Особенно радовали царя
     легенды (нередко — правдивые) о его простоте и бесстрашии. Он и с
     питерской детворой на санках с гор катался, и на охоте самолично добывал
     зверя... Постоянные телохранители при таком образе жизни были лишними.
     Другое дело — конвойные эскадроны, это уже вопрос государственного
     престижа. В мирные дни — роскошная придворная декорация, в дни войны —
     передовой отряд храбрецов, подающий пример самоотверженности и боевого
     искусства.
     Конвой существовал как уникальное элитное подразделение, демонстрировавшее
     колоритную удаль в близости от монарха. Но необходимо добавить: конвой
     отличался не только при дворе: с первых лет существования два
     полуэскадрона Конвоя участвовали во всех основных кампаниях. Сначала в
     1828 году был образован лейб-гвардии Кавказский Горский полуэскадрон.
     Первым командиром конвоя стал Султан Азамат-Гирей, потомок крымских ханов.
     Полуэскадрон, собранный из самых родовитых горцев, был многонациональным.
     Наибольшим было представительство кабардинцев — 12 человек. Они считались
     королями джигитовки: на полном скаку пролезали под брюхом лошади, метко
     стреляли на полном скаку из луков. В 1831 году подразделение отличилось в
     боях с польскими повстанцами. И далее — от войны к войне, от кампании к
     кампании, череда подвигов.
     Царь Николай издавна ценил храбрость казаков-линейцев, отличал этих
     непобедимых вояк особым расположением. В том же 1831 году Бенкендорф
     описал генералу Паскевичу замысел нового (хотя, как мы видим, вполне
     традиционного по составу) конвойного подразделения: «Государь император
     желая ознаменовать благоволение к линейным Казачьим полкам, повелел
     избрать из их среды 50 человек, которые составят конвой главной
     императорской квартиры и вместе с тем дать всем чинам сего конвоя
     преимущество старой гвардии и особенный мундир». Так был образован
     лейб-гвардии Кавказский линейный полуэскадрон, продолжавший в государевом
     конвое традиции казаков, издавна охранявших царей. В эту часть отбирали
     самых крепких, рослых и искусных в джигитовке казаков.
     У царского кабинета неотлучно дежурили один унтер-офицер и два казака. А
     вот во время официальных церемоний государя сопровождали семь молодцов из
     конвойных эскадронов — «для снятия пальто».
     Позже состав императорского конвоя не раз увеличивался, изменялось
     соотношение в нём представителей разных народов: добавились представители
     Закавказья. Так, первый взвод лейб-гвардии Кавказского эскадроны был
     образован из родовитых грузин; принимали в конвойные войска и знатных
     армян. В одном традиция была неизменной: царский конвой состоял из русских
     казаков и кавказских джигитов.
     Новая глава в истории царской охраны началась в середине XIX века, когда
     участились покушения на государственных чиновников и миссия самодержца
     Российского стала как никогда опасной. По существу, тогда и началась
     постсамодержавная эпоха: реформы 1860-х разрушили прежнюю систему и в
     экономике, и в системе государственного управления. На это наслаивалось
     новое движение — радикально-революционное, не гнушавшееся прямого террора.
     4 апреля 1866 года 26-летний революционер Дмитрий Каракозов у ворот
     Летнего сада совершил покушение на императора Александра Николаевича.
     Царскую жизнь тогда спас не телохранитель, а шапочных дел мастер Осип
     Комиссаров, который, как тогда говорили, «отвёл руку душегуба». Как и в
     1613 году, династию спас костромской мужик... Началась война террористов со
     слугами престола. С того времени в деле охраны высочайших особ важную роль
     играли секретные службы. За первым громким покушением последовали новые,
     потрясшие основы общественного согласия. Казаки и горцы с ещё большим
     усердием упражнялись в ловкости, чтобы предотвратить покушение, чтобы
     грудью заслонить императора. Уваровское триединство «Православие —
     Самодержавие — Народность» отныне воспринималось как устаревшая декорация.
     И, когда Николай II говорил: «я управляю Россией как встарь, как мои
     предки» - в этом прочитывается изрядная доля самообмана. Благолепное
     единение царя и народа рассеялось — и труд телохранителей стал важнее, чем
     прежде, понадобились квалифицированные и отчаянные профессионалы. Но это —
     предмет особого разговора.
         
     Замостьянов Арсений Александрович

     Источник:Журнал НСБ «Хранитель» 25 января, 2007 |

    © 2005-2008 Сетевой журнал «Хранитель»

Свидетельство о регистрации СМИ: ЭЛ  ФС77-26510 от 8.12.2006 г.


Panicosha

Очень интересная статься,спасибо,а можно ссылку?