Теперь о " деталях" КРАСНОГО ТЕРРОРА в КРЫМУ.
В мае 1920 года министр иностранных дел Великобритании Дж. Керзон обратился к правительству Советской России с предложением о переговорах и амнистии офицерам и солдатам армии Врангеля. Наркоминдел Г.В. Чичерин считал,
что нужно пойти на переговоры и этим сохранить сотни тысяч жизней воинов двух противостоящих армий. В. Ленин, имея, прежде всего, в виду нормализацию отношений с Великобританией (при том, что жизни сотни тысяч людей его волновали меньше всего), обратился к Председателю Реввоенсовета и наркомвоенмору Льву Троцкому: «По-моему, Чичерин прав: тотчас ответить согласием на 1. приостановку военных действий...2. на переговоры об условиях очищения Крыма на принципе (не более) общей амнистии белых и 3. участие английского офицера в переговорах с
Врангелем».
Эта инициатива ничем конкретным не завершилась. Но 12 сентября, тем не менее, «Правда»опубликовала «Воззвание к офицерам армии барона Врангеля» с предложением амнистии добровольно перешедшим на сторону советской власти.Поводом для появления этого «Воззвания» послужил несколько загадочный эпизод с поручиком врангелевской армии Яковлевым. Он, перебежав к красным, заявил, что в белой армии образовалась тайная офицерская организация, которая «намерена низложить Врангеля и объявить его армию Крымской под командой Брусилова», при
условии амнистии. Действительно, в мае 1920 года среди штабных и тыловых офицеров в Севастополе, возник заговор. Руководил им князь Романовский, он же герцог С.Г. Лейхтенбергский, пасынок великого князя Николая Николаевича. Целью заговорщиков был арест Врангеля и провозглашение князя Романовского «блюстителем
императорского престола» с перспективой передачи поста главнокомандующего Великому Князю Николаю Николаевичу. По мнению историка-эмигранта Николая Росса, заговор был инспирирован агентом особого отдела Южного фронта красных,- Пинхусом. То, что разведка красных имела обширную агентуру среди тыловых и
штабных офицеров Врангеля факт очевидный. Вопрос лишь в том, на кого фактически «работал» Пинхус? Дискредитировать монархическую идею и развалить армию Врангеля стремились не только большевики... Заговор Романовского носил полуопереточный характер и был без труда раскрыт контрразведчиками Врангеля. Генерал Врангель, по вполне понятным соображениям, не стремился доводить дело до военного суда.
Пинхуса, как агента противника? Расстреляли; князя Романовского выслали за границу; офицеров отправили на фронт.
По сей день бытует версия, что генерал Брусилов имел честолюбивые планы и далеко идущие намерения... Занимая номинальную должность председателя Особого совещания при Главкоме, он действительно включился в процесс планирования боевой деятельности по отражению польской агрессии весной-летом 1920 года. Он же участвовал в составлении уже упомянутого нами «Воззвания». Более того, под этим воззванием стояло и его имя... Именно этот факт и внес некоторую сумятицу в ряды офицеров врангелевской армии. В биографических записках генерала Брусилова, опубликованных в 1925 году во Франции его вдовой, дословно было написано: «Я думал: армия Врангеля в моих руках плюс все те, кто предан мне внутри страны, в рядах Красной армии, конечно, я поеду на юг с звездой ( имелась в виду эмблема, элемент формы. Б.Н.)... а вернусь с крестом и свалю этих захватчиков». Начиная с
декабря 1917 года генерала Брусилова посещали визитеры от Корнилова, Юденича, Колчака, Деникина с самыми заманчивыми предложениями. Офицеры эти были лично ему хорошо знакомы по прежней службе и по участию в боях. Всех он вежливо выслушивал и всем неизменно отказывал. Я не сомневаюсь в том, что Брусилов люто ненавидел
новую власть и презирал ее вождей, но, единожды приняв решение,- ни в каком качестве не участвовать в братоубийственной войне, и он не считал возможным его изменить... У вдовы генерала был свой, особый взгляд на события революции и гражданской войны,- взляд барыни, генеральши, потерявшей в этой бойне все ,-
состояние, мужа и единственного сына... И своих взглядов она тоже не меняла, а именно она была редактором, корректором и издателем мемуаров мужа. Рядом с ней были консультанты,- бывшие сослуживцы и старинные друзья генерала, в своей любви и неизменной преданности, невольно выдававшие желаемое за действительное... Суть
же вопроса в том, что подписав «Воззвание», Брусилов бросил соломинку утопавшим в кровавом месивемеждоусобной битвы русским парням в мундирах офицеров русской армии, а соломинка эта оказалась гнилой и вонючей; многие ему поверили и остались в Крыму. Остались для того, чтобы принять мученическую смерть. И уже только по этой причине, Брусилов стал невольным соучастником того преступления, имя которого «красный террор в Крыму 1920 года». В эту авантюру с обещанной амнистией, был еще в большей степени втянут командарм Михаил Фрунзе...но Фрунзе
то был красным командармом. 11 ноября Михаил Фрунзе обратился по радио к врангелевцам опять-таки с предложением амнистии сложившим оружие. С аналогичными призывами выступали и представители реввоенсовета фронта. Радиостанции штаба Врангеля хранили упорное молчание. Более того, представители штабов постарались
скрыть сам факт подобных обращений. Впрочем, из листовок, сброшенных с самолетов, врангелевцы знали об обещанной амнистии.Позиция В. Ленина тем временем ожесточилась. Он телеграфировал в адрес РВС фронта: «Только что узнал о Вашем предложении сдаться. Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий. Если противник примет их, то надо реально обеспечить взятие флота и невыпуск ни одного судна; если же противник не примет этих условий, то, по-моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно». Вот вам и основа будущей кровавой расправы. Это при том, что формальное обещание амнистии оставалось в силе.
По подсчетам историка В.М. Брошевана, на момент прорыва красных войск в Крым, количество военнослужащих армии Врангеля составляло около 200 тысяч человекНа 11.126 судах было вывезено в Константинополь 145. 693 человека. Военных из них было - до 70 тысяч. В плен красными было взято 54.696 врангелевцев. Сколько из них добровольно осталось в Крыму? Да, практически все. Подавляющее большинство желающих покинуть Крым,- его покинули.. Но все это к слову.(Прим.Самое интересное отнесено так сказать к "слову"-Алекс)
О штурме Перекопа, о боях в Северной Таврии, о рейде конницы Буденного от Джанкоя на Керчь и Севастополь написаны тысячи книг. Мы же поведем речь о том, как развивались события в Крыму, после того, как от причалов Севастополя, Ялты, Керчи и Феодосии отошли последние суда с войсками и гражданскими бывшей Российской Империи, не пожелавшими становиться гражданами РСФСР... 14 ноября 1920 года Реввоенсовет Южного фронта принял постановление, в котором говорилось: «Образован Крымревком в составе: председателя - члена РОВС Южного
фронта Бела Куна, членов: Аиде, Гавена, Меметова, Идрисова, Давыдова-Вульфсона. Крымревкому делегированы неограниченные полномочия. Все его члены останутся последовательными сторонниками красного террора в Крыму. «Крымревком установил на полуострове режим чрезвычайного положения, сопровождающейся жесточайшим
террором, поражавшим своими масштабами даже на фоне трехлетней гражданской войны. Любопытна своеобразная целевая установка, данная куратором организованного террора в Крыму,- руководителя Всеукраинского ЧК М.И. Лациса: «ЧК - это не следственная комиссия, не суд и не трибунал. Это боевой орган, действующий по внутреннему фронту. Он не судит врагов, а разит. Не милует, а испепеляет всякого. Мы не ведем войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первым делом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какое у него образование и какая профессия. Эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл
и суть «красного террора». ( См. газету «Красный террор « от 1 ноября 1918 года). Это была первая и основная установка организаторам террора. Лев Троцкий, приезд которого ожидали в Крым, освобожденный от войск Врангеля, заявил: «Я не приеду в Крым до тех пор, пока хотя бы один контрреволюционер останется на полуострове».
Задачи поставлены,- цели ясны. На полуострове вводится режим чрезвычайного положения. 17 ноября распоряжением Крымревкома все лица, прибывшие в Крым с Добровольческой армией (на июнь 1919 года), офицеры, чиновники военного ведомства и другие работники деникинских подразделений и Русской армии генерала Врангеля, должны были в трехдневный срок явиться на регистрацию в соответствующее ведомство. В противном случае - расстрел. Таким образом, людям в обоих случаях предлагался только один выход из ситуации - смерть. В развитие
этого распоряжения появился конкретный документ, который был размножен в типографии и в виде листовок распространен во все населенных пунктах Крыма. Для примера возьмем вариант листовок, расклеенных в Симферополе. Для того, чтобы читатель смог проникнуться всей трагичностью по сути и гнусностью по содержанию
этой акции предлагаю дословное содержание документа:
«Приказ №1»
«Сообщается для сведения населения гор. Симферополя и прилегающих окрестностей, что 17-го ноября 1920 года распоряжением Реввоенсовета 6-й Армии организована Особая Воено-Контрольная Комиссия с правами Особого Отдела ВЧК 6-й Армии в составе: председатель т. Айзенберга и членов товарищей Цибина и Берковича.
Приказывается:
1. Всем домовладельцам, а также и квартиронанимателям, под личной ответственностью сообщать Комиссии о всех служивших в армии барона Врангеля и Деникина, уклоняющихся от регистрации.
2. В случае обнаружения оружия, предметов казенного обмундирования и снаряжения виновные в несдаче будут отвечать по сем строгостям законов военно-революционного времени.
3. Все лица, служившие в судебных, административных и судебно-административных учреждениях, а также в полиции, милиции, варте, государственной страже, контрразведыватеьных органах, с 18 по 20 ноября включительно обязаны зарегистрироваться в регистратуре Комиссии, помещающейся по Дворянской улице (ныне улица Горького. - Б.Н.), в доме № 25 Галкина, с 9 часов до 2 часов дня. Все уклоняющиеся от упомянутой в настоящем пункте регистрации будут караться по всем строгостям законов военно-революционного времени.
4. Все без исключения обязаны сообщать Комиссии об активных контрреволюционерах, виновных в выдаче коммунистов, советских работников, а также отличившихся жестокостями по отношению к трудящимся г. Симферополя. В заявлениях должны быть указаны точно фамилия и адрес подающего заявление. К лицам, подавшим ложное заявление, будет применяться высшая мера наказания - расстрел.
5. Комиссия, считая, что без активной помощи со стороны населения гор. Симферополя не в состоянии будет справиться с задачами, возложенными на нее, обращается с призывом ко всем сознательным рабочим гор. Симферополя (помочь) в ее борьбе с контрреволюционным элементом. Комиссия.
Обратите внимание на стиль и орфографию, столь свойственную авторам документа,- айзенбергам и берковичам...
Процесс террора был запущен. «Крым - это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России...»,- заметил в эти дни главный инквизитор Крыма Бела Кун. Именно, после его активного руководства террором, Крым получил название «Всероссийского кладбища». Верным и последовательным помощником Бела Куна стала Розалия Самойловна Землячка (Залкинд). Будучи начальником политотдела 13-й дивизии, она, по ходу дела, стала и секретарем Крымского обкома. Именно Розалия Залкинд в начале декабря подписала документ, потрясающий своим безграничным цинизмом: «Путем регистрации , облав и т.п, было произведено изъятие служивших в войсках
Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно, остальные находятся в концентрационных лагерях. Действия Особых отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов за тех, или иных арестованных. Облисполкомам было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказывать действительную помощь Особым Отделам в их работе по окончательному искоренению контрреволюции».
Для оказания армейским особым отделам в Крым прибывает уполномоченный ЦК большевиков Г.Л. Пятаков. У него в гражданской войне свои «особые» счеты,- махновцами зверски убит брат... За «мягкотелость» партийной критике подверглись: И.К. Фирдевс, С.Я. Бабахан, А.П. Немченко, бывший председатель Севастопольского ВРК, а потом Крымского обкома партии Ю.П. Гавен. Тот самый Юрий Петрович Гавен, который в конце декабря 1920 года, желая оправдаться перед Бела Куном и Розалией Залкинд, заявил: «Считаю нужным напомнить, что я применил массовый террор еще в то время, когда он еще партией официально не был признан. Так, например, в январе 1918 года я, пользуясь властью председателя Севастопольского Военно-Революционнного Комитета, приказал расстрелять более пятисот офицеров-контреволюционеров». По сей день в Гагаринском районе Севастополя есть улица, носящая имя этого самовлюбленного живодера... Там же имеется улица и Надежды Островской... Никого не забыли, всех помним, по именам и псевдонимам...
Первым, достойным доверия документом по событиям в Крыму ноября-декабря 1920 года были свидетельства И. Шмелева.(Прим.-а так ли свидетельства Шмелева являются" документом достойного доверия"?-Алекс)
И.С. Шмелев эту тему пропустил, что называется, через свою истерзанную страданиями душу. Писатель-демократ, восторженно встретивший Февральскую революцию, он после пережитых потрясений гражданской войны, пришел к идеям православия и монархии. Когда в 1923 году в Лозанне русским офицером Конради был убит торговый представитель РСФСР в Италии В. Воровский, Шмелев обратился с письмом к защитнику Конради Оберу. В письме
этом он по пунктам перечислил совершенные большевиками преступления против человечности, чему он собрал весомые доказательства.
1. Мой сын, артиллерийский офицер 25 лет, Сергей Шмелев - участник Великой войны, затем - офицер Добровольческой армии Деникина в Туркестане. После, больной туберкулезом, служил в армии Врангеля, в Крыму, в городе Алуште, при управлении коменданта, не принимая участия в боях. При отступлении добровольцем
остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезен в Феодосию «для некоторых формальностей», как на мои просьбы и протесты ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли. Я тогда этого не знал
2. - Во многих городах Крыма были расстреляны без суда все служившие в милиции Крыма и все бывшие полицейские чины прежних правительств, тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике.
3. - Все солдаты Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму, были брошены в подвалы. Я видел в городе Алуште, как большевики гнали их зимой за горы, раздев до подштанников, босых и голодных. Народ, глядя на это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные одеяла, что подавали добрые люди. Многих из них убили, прочих послали в шахты.
4. - Всех, кто прибыл в Крым после октября 1917 года без разрешения властей, арестовывали. Многих расстреляли. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет, лично мне известных,- за то, что они приехали в Крым из Москвы,- бежали.
5. - В Ялте расстреляли в декабре 1920 года престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти - ее толкали прикладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех.
6. - В городе Алуште арестовали молодого писателя Бориса Шишкина и его брата Дмитрия, лично мне известных. Первый служил писарем при коменданте города. Их обвинили в разбое, без всякого основания, и, несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли в г. Ялта без суда. Это происходило в
ноябре 1921 года.
7. - Расстреляли в декабре 1920 года в Симферополе семерых морских офицеров, не уехавших в Европу и потом явившихся на регистрацию. Их арестовали в Алуште.
8. - Всех бывших офицеров, как принимавших участие, так и не участвовавших в гражданской войне, явившихся на регистрацию по требованию властей, арестовали и расстреляли; среди них инвалидов Великой войны и глубоких стариков.
9. - Двенадцать офицеров русской армии, вернувшихся на барках из Болгарии в январе-феврале 1922 года и открыто заявивших, что приехали добровольно с тоски по родным в России,- расстреляли в Ялте в январе-феврале 1922 года.
10. - По словам доктора, заключенного с моим сыном в Феодосии в подвале ЧеКа и потом выпущенного, служившего у большевиков и бежавшего от них за границу, за время 2-3 месяцев террора, конец 1920 года и начало 1921 года, в городах Крыма: Севастополе, Ялте, Феодосии, Алупке, Алуште, Судаке, Старом Крыму и прочих местах - было убито без суда и следствия до ста двадцати тысяч человек - мужчин, женщин, от стариков до детей. Сведения эти были собраны по материалам бывших врачей Крыма. По его словам, официальные данные указывают цифру в 58 тысяч. Но
нужно считать в два раза больше. По Феодосии официальные данные дают 7-8 тысяч расстрелянных, по данным врачей - свыше 13 тысяч.
11. - Террор проводили в Крыму - председатель Крымского военно-революционного комитета - венгерский коммунист Бела Кун. В феодосии - начальник Особого отдела 3-й стрелковой дивизии 4-й армии Зотов и его помощник - Островский, известный на юге своей необычайной жестокостью. Он же расстрелял и моего сына.
Свидетельствую, что в редкой русской семье в Крыму не было одного или нескольких расстрелянных. Было много расстреляно татар. Одного учителя-татарина, бывшего офицера, забили насмерть шомполами и отдали его тело татарам.
... Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 года. Если бы случайное чудо и властная Международная комиссия могла получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиений, когда- либо бывших на земле.
КУТЫРИНА Ю.А. Трагедия Шмелева. Журнал «Возрождение», т. 59. 1956, стр. 133-135.
Гимном российской эмиграции стали стихотворения Максимилиана Волошина, ставшего свидетелем Крымской трагедии, вызвавшие у новой власти нескрываемое раздражение. К Волошину насторожено относились и в России, и в загранице. Его упрекали, что, не смотря на тяжкие душевные переживания и потрясения, связанные с трагическими
событиями в стране, он не уехал из Советской России. Поэт предпочел полуголодное существование в разоренной стране, сытому прозябанию вдали от нее. Все свои переживания и страдания поэт довел нам в своих стихах. Успел Максимилиан Волошин ответить и своим будущим «судьям».
Стихи, потрясающие своей нечеловеческой болью, были впервые опубликованы в «Новой русской газете» в 1933 году.
ТЕРРОР
Собрались на работу ночью. Читали.
Донесенья, справки, дела
Торопливо подписывали приговоры
Зевали, пили вино.
Утром раздавали солдатам водку.
Вечером при свече
Вызывали по спискам мужчин, женщин.
Сгоняли на темный двор.
Снимали с них обувь, белье, платье.
Связывали в тюки
Грузили на подводу, увозили.
Делили кольца, часы.
Ночью гнали разутых, голых
По оледенелым камням
Под северо-восточным ветром
За город, в пустыри.
Загоняли прикладом на край обрыва.
Освещали ручным фонарем.
Полминуты стрекотали пулеметы.
Доканчивали штыком.
Еще не добитых валили в яму,
Торопливо засыпали землей,
А потом, с широкой русской песней
Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам
Жены, матери, псы.
Разрывали землю, грызлись из-за кости,
Целовали милую плоть.
М.А. Волошин. Симферополь, 26.04. 1921 г.
Станислав СМИРНОВ.
«Нижегородская правда»
Все права на материалы, находящиеся на сайте
www.pravda-nn.ru, охраняются в
соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных
правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов,
гиперссылка (hyperlink)
www.pravda-nn.ru обязательна.
Автор