Красный террор в Крыму

[Andrei]

ффф

[Alex]

В жертву ненасытному Молоху приносились лучшие люди Отечества. В землю уходила лучшая часть нации, ее золотой генофонд.

Подобно тому, как в стародавние времена ни одно из начинаний не обходилось без пролития жертвенной крови, в XX веке, веке «торжества гуманизма», построение «нового общества» с самого начала обернулось принесением на алтарь революции бесчисленного множества человеческих жертв.

Источники - ukr.sevastopal.info, вики, krotov.info, swolkov.org, forum.sevastopol.info, abc1918.livejournal.com

"Вьезжаем" в тему по-новой- истоки террора в Крыму.

Цитирую отрывок из работы  А.Г. Зарубина, В.Г. Зарубина "КРАСНЫЙ ТЕРРОР В КРЫМУ: КОНЦЕПЦИЯ"

Что касается Крыма, то он стал опытным полигоном использования всех форм  насилия к январю 1918 г., когда конфронтационные процессы достигли стадии гражданской войны, осложненной межэтническими конфликтами. Прискорбно, но абсолютное большинство участников событий всех направлений ( муфтий Челебиджан Эфенди Челебиев, меньшевик П.И. Новицкий,  большевики Ю. П. Гавен (Дауман) и В. А. Елагин) делает ставку именно на
насилие.
  
Первая вспышка террора (январь - март 1918 г.) не носила, однако,  целенаправленно-продуманного характера, а была, скорее, следствием крайнего ожесточения, предельных социальных ожиданий низов общества, их агрессивности, толкавших революционеров в сторону «беспредела»: массовый спонтанный террор был еще прежде всего делом рук самих масс, вооруженных и люмпенизированных. Правда, в числе инициаторов террора мы встречаем не только типичного  "клешника" С. Шмакова, чей отряд "прославился" особой даже для тех лет  разнузданностью, но и большевистских руководителей - Ж. А. Миллера, Н. М. Демышева, левого эсера Кебабъянца - инициировавших волну массовых арестов и расстрелов офицеров и буржуазии в Евпатории, И А. Назукина, создателя  Балаклавской коммуны, анархиста А. В. Мокроусова. Последний призывал "уничтожить всю буржуазию, не разбирая средств" (ЦГАК, ф. Р-2238, оп. I, д. 5,  л. 14).Но все-таки более типичным было действие снизу. Так, 23-24 февраля н. ст. «матросы корабля «Борец за свободу» постановили истребить всю буржуазию» (Известия Севастопольского Совета, 1918, 28 февраля). За две ночи было  расстреляно до 400 человек. (Всего, по имеющимся у авторов данным, в эти дни
только, в Севастополе погибло до 600 человек (ЦГАК, ф. I-150, оп.I, д. 84, л. 42). Подобные сцены, поразившие тогдашнюю Россию, разыгрывались и в Евпатории,  и в Ялте.Террор сопровождался реквизициями (попросту - грабежом), которые были одобрены  председателем таврического ЦИКа Ж. А. Миллером (он "разрешил отрядам
производить самостоятельно... и помимо судебных органов обыски, массовые изъятия ценностей, что влекло за собой разложение этих слабо дисциплинированных отрядов и озлобление населения" (Гавен, с. 13), и мобилизациями буржуазии. Наркомюст Республики Тавриды (левый эсер В. Гоголашвили) утвердил предельно упрощенную систему следствия. Еще в феврале создается комиссариат тюрем. На мартовском губернском съезде советов приветствовалось, что "комиссариат сумел поставить дело так, что тюрьма представляет из себя не место наказания, а место признания своей виновности" (ЦГАК, ф. I-150, оп. I, д. 48, л. 9). Так оформляется второй этап террора -  торжество принципа «революционной целесообразности».
  
Кровавым заключительным аккордом гражданской войны прозвучали крымские события  конца 1920-1921 гг., которые рука вообще не поднимается квалифицировать вследствие умопомрачительного их размаха. Скорее всего, это была месть, "пир  победителей", помноженный на ненависть к «классово чуждым» элементам. 17 ноября 1920 года, после занятия Крыма войсками, Южного фронта, Крымревком (создан 14 ноября) приказал: все офицеры, чиновники военного времени,  работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-дмевный срок. Неявившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям военного времени (Ревкомы Крыма, с 23-24). После  чего началось Тотальное истребление военнослужащих врангелевской Русской армии (несмотря но обещание амнистии), чиновников, буржуазии, интеллигенции. Исполнение акции было санкционировано центром (уполномоченный ЦК РКП (б) Г. Д Пятаков, присланные в Крым Б. Кун и Р. Землячка (Самойлова, Залкинд), возложено на особые отделы армии, ревкомы и ЧК. Противодействие вакханалии со стороны ряда местных коммунистов вызвало ответную реакцию. Кун и Землячка настаивают на отзыве из Крыма Ю. П. Гавена, С. Я. Бабаханяна, И. К. Фирдевса (Керимджанова), П. И. Новицкого и других "мягкотелых" .работников.

В начале  декабря 1920 г. Землячка подписывает документ: "Путем регистрации, облав и т. п. было произведено изъятие служивших в войсках Врангеля офицеров и солдат.  Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно (напр. в Севастополе из задержанных при обыске 6000 человек «отпущено 700, расстреляно 2000 человек), остальные находятся в концентрационных лагерях. Действия Особых Отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов - благодаря  связи их с мелкой буржуазией - за тех или иных арестованных. Областкомом (РКП (б) - авт.) было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказать действительную помощь Особым Отделам в их работе по  окончательному искоренению контрреволюции» (ЦГАК, ф. II -1, оп. I, д. Д л. 6).

О недовольстве и растерянности населения свидетельствует, в частности,  протокол № 1 заседания бюро Севастопольской парторганизации (декабрь): "Об отношении организации РКП к создавшемуся положению в городе в связи с арестами  и обысками. Повести агитацию среди рабочих масс о необходимости искоренения контрреволюционеров"  (ЦГАК, ф. II-32, оп. 4, л. 6). Итак, участие в бойне, в отличие от 1918 г., становится прямой партийной директивой.Количество уничтоженных в 1920-1921 гг. до сих пор не установлено (есть разные
цифры), но, без всякого сомнения, счет идет на десятки тысяч человек.Резюме: красный террор в Крыму эволюционирует от стихийных самосудов 1918 г. через "легитимизацию" принципа "революционной целесообразности" к делу партийно-государственной важности в году 1920-м. Так закладывалась политическая и идейная основа тоталитарного режима в СССР.

[Alex]

Теперь о " деталях" КРАСНОГО ТЕРРОРА в КРЫМУ.

В мае 1920 года министр иностранных дел Великобритании Дж. Керзон обратился к правительству Советской России с предложением о переговорах и амнистии офицерам и солдатам армии Врангеля. Наркоминдел Г.В. Чичерин считал,
что нужно пойти на переговоры и этим сохранить сотни тысяч жизней воинов двух противостоящих армий. В. Ленин, имея, прежде всего, в виду нормализацию отношений с Великобританией (при том, что жизни сотни тысяч людей его волновали меньше всего), обратился к Председателю Реввоенсовета и наркомвоенмору Льву Троцкому: «По-моему, Чичерин прав: тотчас ответить согласием на 1. приостановку военных действий...2. на переговоры об условиях очищения Крыма на принципе (не более) общей амнистии белых и 3. участие английского офицера в переговорах с
Врангелем».

Эта инициатива ничем конкретным не завершилась. Но 12 сентября, тем не менее, «Правда»опубликовала «Воззвание к офицерам армии барона Врангеля» с предложением амнистии добровольно перешедшим на сторону советской власти.Поводом для появления этого «Воззвания» послужил несколько загадочный эпизод с поручиком врангелевской армии Яковлевым. Он, перебежав к красным, заявил, что в белой армии образовалась тайная офицерская организация, которая «намерена низложить Врангеля и объявить его армию Крымской под командой Брусилова», при
условии амнистии. Действительно, в мае 1920 года среди штабных и тыловых офицеров в Севастополе, возник заговор. Руководил им князь Романовский, он же герцог С.Г. Лейхтенбергский, пасынок великого князя Николая Николаевича. Целью заговорщиков был арест Врангеля и провозглашение князя Романовского «блюстителем
императорского престола» с перспективой передачи поста главнокомандующего Великому Князю Николаю Николаевичу. По мнению историка-эмигранта Николая Росса, заговор был инспирирован агентом особого отдела Южного фронта красных,- Пинхусом. То, что разведка красных имела обширную агентуру среди тыловых и
штабных офицеров Врангеля факт очевидный. Вопрос лишь в том, на кого фактически «работал» Пинхус? Дискредитировать монархическую идею и развалить армию Врангеля стремились не только большевики... Заговор Романовского носил полуопереточный характер и был без труда раскрыт контрразведчиками Врангеля. Генерал Врангель, по вполне понятным соображениям, не стремился доводить дело до военного суда.
Пинхуса, как агента противника? Расстреляли; князя Романовского выслали за границу; офицеров отправили на фронт.
По сей день бытует версия, что генерал Брусилов имел честолюбивые планы и далеко идущие намерения... Занимая номинальную должность председателя Особого совещания при Главкоме, он действительно включился в процесс планирования боевой деятельности по отражению польской агрессии весной-летом 1920 года. Он же участвовал в составлении уже упомянутого нами «Воззвания». Более того, под этим воззванием стояло и его имя... Именно этот факт и внес некоторую сумятицу в ряды офицеров врангелевской армии. В биографических записках генерала Брусилова, опубликованных в 1925 году во Франции его вдовой, дословно было написано: «Я думал: армия Врангеля в моих руках плюс все те, кто предан мне внутри страны, в рядах Красной армии, конечно, я поеду на юг с звездой ( имелась в виду эмблема, элемент формы. Б.Н.)... а вернусь с крестом и свалю этих захватчиков». Начиная с
декабря 1917 года генерала Брусилова посещали визитеры от Корнилова, Юденича, Колчака, Деникина с самыми заманчивыми предложениями. Офицеры эти были лично ему хорошо знакомы по прежней службе и по участию в боях. Всех он вежливо выслушивал и всем неизменно отказывал. Я не сомневаюсь в том, что Брусилов люто ненавидел
новую власть и презирал ее вождей, но, единожды приняв решение,- ни в каком качестве не участвовать в братоубийственной войне, и он не считал возможным его изменить... У вдовы генерала был свой, особый взгляд на события революции и гражданской войны,- взляд барыни, генеральши, потерявшей в этой бойне все ,-
состояние, мужа и единственного сына... И своих взглядов она тоже не меняла, а именно она была редактором, корректором и издателем мемуаров мужа. Рядом с ней были консультанты,- бывшие сослуживцы и старинные друзья генерала, в своей любви и неизменной преданности, невольно выдававшие желаемое за действительное... Суть
же вопроса в том, что подписав «Воззвание», Брусилов бросил соломинку утопавшим в кровавом месивемеждоусобной битвы русским парням в мундирах офицеров русской армии, а соломинка эта оказалась гнилой и вонючей; многие ему поверили и остались в Крыму. Остались для того, чтобы принять мученическую смерть. И уже только по этой причине, Брусилов стал невольным соучастником того преступления, имя которого «красный террор в Крыму 1920 года». В эту авантюру с обещанной амнистией, был еще в большей степени втянут командарм Михаил Фрунзе...но Фрунзе
то был красным командармом. 11 ноября Михаил Фрунзе обратился по радио к врангелевцам опять-таки с предложением амнистии сложившим оружие. С аналогичными призывами выступали и представители реввоенсовета фронта. Радиостанции штаба Врангеля хранили упорное молчание. Более того, представители штабов постарались
скрыть сам факт подобных обращений. Впрочем, из листовок, сброшенных с самолетов, врангелевцы знали об обещанной амнистии.Позиция В. Ленина тем временем ожесточилась. Он телеграфировал в адрес РВС фронта: «Только что узнал о Вашем предложении сдаться. Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий. Если противник примет их, то надо реально обеспечить взятие флота и невыпуск ни одного судна; если же противник не примет этих условий, то, по-моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно». Вот вам и основа будущей кровавой расправы. Это при том, что формальное обещание амнистии оставалось в силе.

По подсчетам историка В.М. Брошевана, на момент прорыва красных войск в Крым, количество военнослужащих армии Врангеля составляло около 200 тысяч человекНа 11.126 судах было вывезено в Константинополь 145. 693 человека. Военных из них было - до 70 тысяч. В плен красными было взято 54.696 врангелевцев. Сколько из них добровольно осталось в Крыму? Да, практически все. Подавляющее большинство желающих покинуть Крым,- его покинули.. Но все это к слову.(Прим.Самое интересное отнесено так сказать к "слову"-Алекс)
 
 О штурме Перекопа, о боях в Северной Таврии, о рейде конницы Буденного от Джанкоя на Керчь и Севастополь написаны тысячи книг. Мы же поведем речь о том, как развивались события в Крыму, после того, как от причалов Севастополя, Ялты, Керчи и Феодосии отошли последние суда с войсками и гражданскими бывшей Российской Империи, не пожелавшими становиться гражданами РСФСР... 14 ноября 1920 года Реввоенсовет Южного фронта принял постановление, в котором говорилось: «Образован Крымревком в составе: председателя - члена РОВС Южного
фронта Бела Куна, членов: Аиде, Гавена, Меметова, Идрисова, Давыдова-Вульфсона. Крымревкому делегированы неограниченные полномочия. Все его члены останутся последовательными сторонниками красного террора в Крыму. «Крымревком установил на полуострове режим чрезвычайного положения, сопровождающейся жесточайшим
террором, поражавшим своими масштабами даже на фоне трехлетней гражданской войны. Любопытна своеобразная целевая установка, данная куратором организованного террора в Крыму,- руководителя Всеукраинского ЧК М.И. Лациса: «ЧК - это не следственная комиссия, не суд и не трибунал. Это боевой орган, действующий по внутреннему фронту. Он не судит врагов, а разит. Не милует, а испепеляет всякого. Мы не ведем войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первым делом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какое у него образование и какая профессия. Эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл
и суть «красного террора». ( См. газету «Красный террор « от 1 ноября 1918 года). Это была первая и основная установка организаторам террора. Лев Троцкий, приезд которого ожидали в Крым, освобожденный от войск Врангеля, заявил: «Я не приеду в Крым до тех пор, пока хотя бы один контрреволюционер останется на полуострове».
Задачи поставлены,- цели ясны. На полуострове вводится режим чрезвычайного положения. 17 ноября распоряжением Крымревкома все лица, прибывшие в Крым с Добровольческой армией (на июнь 1919 года), офицеры, чиновники военного ведомства и другие работники деникинских подразделений и Русской армии генерала Врангеля, должны были в трехдневный срок явиться на регистрацию в соответствующее ведомство. В противном случае - расстрел. Таким образом, людям в обоих случаях предлагался только один выход из ситуации - смерть. В развитие
этого распоряжения появился конкретный документ, который был размножен в типографии и в виде листовок распространен во все населенных пунктах Крыма. Для примера возьмем вариант листовок, расклеенных в Симферополе. Для того, чтобы читатель смог проникнуться всей трагичностью по сути и гнусностью по содержанию
этой акции предлагаю дословное содержание документа:
 
«Приказ №1»
 «Сообщается для сведения населения гор. Симферополя и прилегающих окрестностей, что 17-го ноября 1920 года распоряжением Реввоенсовета 6-й Армии организована Особая Воено-Контрольная Комиссия с правами Особого Отдела ВЧК 6-й Армии в составе: председатель т. Айзенберга и членов товарищей Цибина и Берковича.
 Приказывается:
1. Всем домовладельцам, а также и квартиронанимателям, под личной ответственностью сообщать Комиссии о всех служивших в армии барона Врангеля и Деникина, уклоняющихся от регистрации.
2. В случае обнаружения оружия, предметов казенного обмундирования и снаряжения виновные в несдаче будут отвечать по сем строгостям законов военно-революционного времени.
3. Все лица, служившие в судебных, административных и судебно-административных учреждениях, а также в полиции, милиции, варте, государственной страже, контрразведыватеьных органах, с 18 по 20 ноября включительно обязаны зарегистрироваться в регистратуре Комиссии, помещающейся по Дворянской улице (ныне улица Горького. - Б.Н.), в доме № 25 Галкина, с 9 часов до 2 часов дня. Все уклоняющиеся от упомянутой в настоящем пункте регистрации будут караться по всем строгостям законов военно-революционного времени.
4. Все без исключения обязаны сообщать Комиссии об активных контрреволюционерах, виновных в выдаче коммунистов, советских работников, а также отличившихся жестокостями по отношению к трудящимся г. Симферополя. В заявлениях должны быть указаны точно фамилия и адрес подающего заявление. К лицам, подавшим ложное заявление, будет применяться высшая мера наказания - расстрел.
5. Комиссия, считая, что без активной помощи со стороны населения гор. Симферополя не в состоянии будет справиться с задачами, возложенными на нее, обращается с призывом ко всем сознательным рабочим гор. Симферополя (помочь) в ее борьбе с контрреволюционным элементом. Комиссия.

Обратите внимание на стиль и орфографию, столь свойственную авторам документа,- айзенбергам и берковичам...
 
Процесс террора был запущен. «Крым - это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России...»,- заметил в эти дни главный инквизитор Крыма Бела Кун. Именно, после его активного руководства террором, Крым получил название «Всероссийского кладбища». Верным и последовательным помощником Бела Куна стала Розалия Самойловна Землячка (Залкинд). Будучи начальником политотдела 13-й дивизии, она, по ходу дела, стала и секретарем Крымского обкома. Именно Розалия Залкинд в начале декабря подписала документ, потрясающий своим безграничным цинизмом: «Путем регистрации , облав и т.п, было произведено изъятие служивших в войсках
Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно, остальные находятся в концентрационных лагерях. Действия Особых отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов за тех, или иных арестованных. Облисполкомам было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказывать действительную помощь Особым Отделам в их работе по окончательному искоренению контрреволюции».
 
Для оказания армейским особым отделам в Крым прибывает уполномоченный ЦК большевиков Г.Л. Пятаков. У него в гражданской войне свои «особые» счеты,- махновцами зверски убит брат... За «мягкотелость» партийной критике подверглись: И.К. Фирдевс, С.Я. Бабахан, А.П. Немченко, бывший председатель Севастопольского ВРК, а потом Крымского обкома партии Ю.П. Гавен. Тот самый Юрий Петрович Гавен, который в конце декабря 1920 года, желая оправдаться перед Бела Куном и Розалией Залкинд, заявил: «Считаю нужным напомнить, что я применил массовый террор еще в то время, когда он еще партией официально не был признан. Так, например, в январе 1918 года я, пользуясь властью председателя Севастопольского Военно-Революционнного Комитета, приказал расстрелять более пятисот офицеров-контреволюционеров». По сей день в Гагаринском районе Севастополя есть улица, носящая имя этого самовлюбленного живодера... Там же имеется улица и Надежды Островской... Никого не забыли, всех помним, по именам и псевдонимам...

Первым, достойным доверия документом по событиям в Крыму ноября-декабря 1920 года были свидетельства И. Шмелева.(Прим.-а так ли свидетельства Шмелева являются" документом достойного доверия"?-Алекс)

И.С. Шмелев эту тему пропустил, что называется, через свою истерзанную страданиями душу. Писатель-демократ, восторженно встретивший Февральскую революцию, он после пережитых потрясений гражданской войны, пришел к идеям православия и монархии. Когда в 1923 году в Лозанне русским офицером Конради был убит торговый представитель РСФСР в Италии В. Воровский, Шмелев обратился с письмом к защитнику Конради Оберу. В письме
этом он по пунктам перечислил совершенные большевиками преступления против человечности, чему он собрал весомые доказательства.
1. Мой сын, артиллерийский офицер 25 лет, Сергей Шмелев - участник Великой войны, затем - офицер Добровольческой армии Деникина в Туркестане. После, больной туберкулезом, служил в армии Врангеля, в Крыму, в городе Алуште, при управлении коменданта, не принимая участия в боях. При отступлении добровольцем
остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезен в Феодосию «для некоторых формальностей», как на мои просьбы и протесты ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли. Я тогда этого не знал
2. - Во многих городах Крыма были расстреляны без суда все служившие в милиции Крыма и все бывшие полицейские чины прежних правительств, тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике.
3. - Все солдаты Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму, были брошены в подвалы. Я видел в городе Алуште, как большевики гнали их зимой за горы, раздев до подштанников, босых и голодных. Народ, глядя на это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные одеяла, что подавали добрые люди. Многих из них убили, прочих послали в шахты.
4. - Всех, кто прибыл в Крым после октября 1917 года без разрешения властей, арестовывали. Многих расстреляли. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет, лично мне известных,- за то, что они приехали в Крым из Москвы,- бежали.
5. - В Ялте расстреляли в декабре 1920 года престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти - ее толкали прикладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех.
6. - В городе Алуште арестовали молодого писателя Бориса Шишкина и его брата Дмитрия, лично мне известных. Первый служил писарем при коменданте города. Их обвинили в разбое, без всякого основания, и, несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли в г. Ялта без суда. Это происходило в
ноябре 1921 года.
7. - Расстреляли в декабре 1920 года в Симферополе семерых морских офицеров, не уехавших в Европу и потом явившихся на регистрацию. Их арестовали в Алуште.
8.  - Всех бывших офицеров, как принимавших участие, так и не участвовавших в гражданской войне, явившихся на регистрацию по требованию властей, арестовали и расстреляли; среди них инвалидов Великой войны и глубоких стариков.
9. - Двенадцать офицеров русской армии, вернувшихся на барках из Болгарии в январе-феврале 1922 года и открыто заявивших, что приехали добровольно с тоски по родным в России,- расстреляли в Ялте в январе-феврале 1922 года.
10. - По словам доктора, заключенного с моим сыном в Феодосии в подвале ЧеКа и потом выпущенного, служившего у большевиков и бежавшего от них за границу, за время 2-3 месяцев террора, конец 1920 года и начало 1921 года, в городах Крыма: Севастополе, Ялте, Феодосии, Алупке, Алуште, Судаке, Старом Крыму и прочих местах - было убито без суда и следствия до ста двадцати тысяч человек - мужчин, женщин, от стариков до детей. Сведения эти были собраны по материалам бывших врачей Крыма. По его словам, официальные данные указывают цифру в 58 тысяч. Но
нужно считать в два раза больше. По Феодосии официальные данные дают 7-8 тысяч расстрелянных, по данным врачей - свыше 13 тысяч.
11. - Террор проводили в Крыму - председатель Крымского военно-революционного комитета - венгерский коммунист Бела Кун. В феодосии - начальник Особого отдела 3-й стрелковой дивизии 4-й армии Зотов и его помощник - Островский, известный на юге своей необычайной жестокостью. Он же расстрелял и моего сына.
Свидетельствую, что в редкой русской семье в Крыму не было одного или нескольких расстрелянных. Было много расстреляно татар. Одного учителя-татарина, бывшего офицера, забили насмерть шомполами и отдали его тело татарам.
 ... Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 года. Если бы случайное чудо и властная Международная комиссия могла получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиений, когда- либо бывших на земле.
 
 КУТЫРИНА Ю.А. Трагедия Шмелева. Журнал «Возрождение», т. 59. 1956, стр. 133-135.

Гимном российской эмиграции стали стихотворения Максимилиана Волошина, ставшего свидетелем Крымской трагедии, вызвавшие у новой власти нескрываемое раздражение. К Волошину насторожено относились и в России, и в загранице. Его упрекали, что, не смотря на тяжкие душевные переживания и потрясения, связанные с трагическими
событиями в стране, он не уехал из Советской России. Поэт предпочел полуголодное существование в разоренной стране, сытому прозябанию вдали от нее. Все свои переживания и страдания поэт довел нам в своих стихах. Успел Максимилиан Волошин ответить и своим будущим «судьям».
Стихи, потрясающие своей нечеловеческой болью, были впервые опубликованы в «Новой русской газете» в 1933 году.

 ТЕРРОР
 Собрались на работу ночью. Читали.
 Донесенья, справки, дела
 Торопливо подписывали приговоры
 Зевали, пили вино.
 Утром раздавали солдатам водку.
 Вечером при свече
 Вызывали по спискам мужчин, женщин.
 Сгоняли на темный двор.
 Снимали с них обувь, белье, платье.
 Связывали в тюки
 Грузили на подводу, увозили.
 Делили кольца, часы.
 Ночью гнали разутых, голых
 По оледенелым камням
 Под северо-восточным ветром
 За город, в пустыри.
 Загоняли прикладом на край обрыва.
 Освещали ручным фонарем.
 Полминуты стрекотали пулеметы.
 Доканчивали штыком.
 Еще не добитых валили в яму,
 Торопливо засыпали землей,
 А потом, с широкой русской песней
 Возвращались в город домой.
 А к рассвету пробирались к тем же оврагам
 Жены, матери, псы.
 Разрывали землю, грызлись из-за кости,
 Целовали милую плоть.
 М.А. Волошин. Симферополь, 26.04. 1921 г.
 
 Станислав СМИРНОВ.
«Нижегородская правда»
Все права на материалы, находящиеся на сайте www.pravda-nn.ru, охраняются в
соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных
правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов,
гиперссылка (hyperlink) www.pravda-nn.ru обязательна.
 

[Alex]

Свою информационную "БОМБУ" в исследавание "КРАСНОГО ТЕРРОРА в КРЫМУ" вносит и альтернативный историк,
Дмитрий Соколов,приводя факты "вырванные" из указанной в перечне литературы  :

Наибольшее количество расстрелов происходило в Феодосии, Ялте, Севастополе  и Керчи. С не меньшим размахом репрессии проводились и в крымской столице. 22 ноября 1920 г. в Симферополе чрезвычайной «тройкой» ОО ВЧК при
Реввоенсовете (РВС) Южного фронта под председательством Василия Манцева были вынесены постановления о расстреле 117, 154 и 857 человек.[6] В тот же день «тройка» ОО ВЧК при РВС 6-й армии под председательством Николая Быстрых приговорила к расстрелу еще 27 человек, а сутки спустя – 28, 16 и  25 человек.[7] Среди расстрелянных были не только белогвардейцы, но и  недавние союзники красных – махновцы.  Местом проведения экзекуций служила усадьба Крымтаева. Наряду с этим,  расстрелы происходили и в других местах, например, за железнодорожным  вокзалом. Сохранилось описание одной из подобных расправ: «На рассвете всех офицеров вывели из дома в сад, где разделили на пять групп. Первую группу заставили вырыть себе братскую могилу, и когда онабыла вырыта, их поставили перед ней в ряд и залпом расстреляли.Большинство тел расстрелянных попадало прямо в могилу.  Вторую группу заставили стащить туда остальных расстрелянных товарищей и закопать могилу. После этого заставили их вырыть новую могилу для себя.  Затем расстреляли новым залпом вторую группу, заставив третью делать то  же, что и вторую и т.д… На другой день из казармы была уведена новая партия офицеров, и с ней повторилось то же самое…»[8]
 «Окраины города Симферополя, – вспоминал генерал Иродион Данилов, служивший у красных в штабе 4-й армии, – были полны зловония от разлагавшихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю. Ямы за Воронцовским садом и в имении Крымтаева оранжереи были полны трупами расстрелянных, слегка присыпанных землей, а курсанты кавалерийской  школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм(бывшего Конного полка) выбивать камнями золотые зубы изо рта казненных причем эта охота давала всегда большую добычу. Общая цифра расстрелянных водном Симферополе со дня вступления красных в Крым до 1-го апреля 1921  года доходила до 20 000, а все число расстрелянных во всем Крыму – до чудовищных размеров – 80 000 человек. Правда ли это или нет, сказать не могу, так как ужасаясь такой цифре, сам не хочешь в нее верить, но ее называли коммунисты, причастные к этим расстрелам, и хвастались ею в разговорах между собой, ставя это в заслугу деятельности Чека и Особого Отдела».[9]
    
Расправившись с явившимися на регистрацию врангелевцами, чекисты стали устраивать облавы, оцепляя целые кварталы. Сгоняя задержанных в фильтрационные пункты, проводили в течение нескольких дней сортировку, проверяя документы и решая, кого отпустить на свободу, а кого увезти за город, на расстрел. Среди казненных было много женщин, стариков и детей. Сохранился рапорт красноармейца Рубежова о расстреле им 15-летней Марии Курбатской санитарки в госпитале 91-го полка 2-й конной армии, арестованной 25 ноября  в Евпатории по подозрению в выдаче белым группы советскиподпольщиков.[10] Старания чекистов были высоко оценены руководством. Приказом №1665 от 10сентября 1921 г. заместитель командующего войсками Украины и Крыма Константин Авксентьевский, за «понесенные труды при ликвидации врангелевского фронта» наградил трофейными конями Ефима Евдокимова иСемена Дукельского – начальника ОО Всеукраинской ЧК по борьбе с бандитизмом.[11] Еще один участник крымской «зачистки», начальник ОО Крымской областной ЧК (КрымоблЧК) Николай Быстрых, получил от Дзержинского серебряную саблю с  надписью «за храбрость».Не забывали и непосредственных исполнителей приговоров – участников  расстрельных команд. В качестве поощрения их наделяли дополнительными
продовольственными пайками, выдавали водку, вино. Разрешали поживиться вещами казненных – нательными крестиками, одеждой и обручальными кольцами. По свидетельствам современников, каждый из палачей имел по 4-5 любовниц из числа жен расстрелянных, заложниц и медсестер.[12] Под страхом смерти женщин принуждали к сожительству, однако и подневольное согласие не  гарантировало несчастным спасения. Время от времени убийцы обновляли свои «гаремы», расстреливая прежних сожительниц вместе с очередной партией жертв.
Отдельного упоминания заслуживают взаимоотношения чекистов с армейскими и партийными органами. Складывались они довольно непросто.  Поскольку среди арестованных было немало людей, чьи знания и опыт могли быть использованы большевиками для упрочения своей власти, советские учреждения ходатайствовали об освобождении тех или иных лиц. В отдельных случаях чекисты удовлетворяли эти ходатайства, и некоторые потенциальны смертники действительно обретали свободу. Так, арестованный 16 ноября 1921  г. бывший симферопольский городской глава Сергей Усов благодаря  заступничеству Правления союза рабочих городского самоуправления и  нескольких коммунистов, в итоге был отпущен на волю.[13]  В то же время, имеется немало обратных примеров, когда поступавшие в ЧК ходатайства об освобождении попросту игнорировались, и арестованные  приговаривались к расстрелу. Наглядным подтверждением этому служит  трагическая судьба Сергея Барсова. Уроженец Киева, чиновник, коллежский регистратор, Барсов работал при Врангеле делопроизводителем в ялтинской государственной страже. Не меняя места работы, с приходом в город частей Красной армии стал работать на той же должности в ялтинской милиции. 25 ноября 1920 г. Барсов был арестован. Узнав об этом, начальник ялтинской милиции направил в ЧК ходатайство об освобождении Барсова из-под стражи «как человека аполитически нейтрального по отношению к Советской  власти».[14]  Несмотря на это, 7 декабря 1920 г. чиновника приговорили к расстрелу. Еще один случай творимого чекистами произвола упоминается в докладе о  положении в Крыму, составленном представителем Народного комиссариата по  делам национальностей Мирсаидом Султаном-Галиевым, побывавшим на полуострове в начале 1921 г.:
      «Ко мне в Симферополь приезжает представитель от 2-х населенных татарами
      волостей Красноаремейского уезда (бывш. Ялтинского) с пригово­рами от
      сельчан о необходимости освобождения арестованных особым отде­лом Морведа
      татарских крестьян. Татары ручаются, что они арестованы по ложному доносу
      и никогда ни в каких политических организациях не уча­ствовали. Я посылаю
      телеграмму в Севастополь с просьбой приостановить суд над арестованными до
      моего приезда и, объезжая южное побережье Крыма, заезжаю в особый отдел
      Морведа. Мне там указывают, будто рас­крыт монархический заговор и что
      татары, за которых ходатайствуют ял­тинцы, имели связь с заговорщиками.
      Узнаю также еще одну подробность, что, несмотря на то, что следствие по
      этому делу еще не было закончено, подозреваемые в заговоре были уже
      расстреляны».[15]
    
Помимо свидетельств разногласий чекистов с партийными органами, имеются также примеры конфликтов ЧК с военнослужащими частей Красной армии. Известный крымский исследователь Андрей Ишин в одном из своих очерков,  посвященных анализу социально-политической обстановки на полуострове в 1920-е годы, приводит отрывок из телеграммы от 14 декабря 1920 г.,адресованной председателю Крымревкома Бела Куну, в которой командующий 138-й бригады Козырь жаловался на действия сотрудников Особого отдела Черного и Азовского морей:
      «13 декабря около 19 часов, возвращаясь с начснабарм 4 (начальником
      снабжения 4-й армии – авт.), догнали команду, находящуюся при ударной
      тройке морского Особого отдела. Команда следовала в полном беспорядке. Я
      приказал как начгар (начальник гарнизона – Д.С.) привести команду в
      порядок и следовать к месту назначения в головном порядке. На мое
      приказание последовал ответ: "Мы никаких начгарнизонов не признаем", – и
      объявили меня арестованным, чему я не подчинился и уехал в штаб…
      начособотдел (начальник Особого отдела – Д.С.) приказывает мне явиться к
      нему для допроса…»[16]
    
Говоря о динамике террора в Крыму, необходимо отметить, что массовые убийства достигли своего апогея в период с конца ноября 1920 г. по март 1921 г., затем их волна стала понемногу спадать. Начиная с апреля 1921 г.
чекисты переходят к новым формам работы – массовой проверке населения на  лояльность. По-прежнему выносятся смертные приговоры, но их значительно меньше. Широко применяется заключение в концентрационные лагеря и высылка из Крыма. Так, арестованный в Симферополе 21 апреля 1921 г. Крымской ЧК «за службу у белых», уроженец Минска, Александр Кухарский, был осужден к 2 годам  исправительно-трудовых лагерей[17], а арестованная в Керчи «за эвакуацию  от советской власти», уроженка Харькова, Валерия Бровцина, 16 апреля 1921 г. выслана из Крыма по месту прежнего проживания.[18] Предпринимаются активные меры по реорганизации чекистского аппарата. Еще 21 января 1921 г. Оргбюро ЦК РКП (б), рассмотрев просьбу Крымобласткома, постановило: «Создать в Крыму сильную ЧК с подчинением ей всех особотделов  Крыма (армии и флота), признать необходимым особые отделы армии и флота подчинить Крымчека».[19]  18 апреля 1921 г. на заседании Симферопольской городской чрезвычайной
комиссии (СГЧК) под председательством Е. Евдокимова принимается решение о реорганизации СГЧК в Крымскую областную ЧК (КОЧК), с непосредственным подчинением ВЧК. Особые отделы 4-й армии и Черного и Азовского морей были   ликвидированы, и вместо них создан Особый отдел при КОЧК.[20] Процесс усовершенствования структуры карательных органов сопровождался многими трудностями. По-прежнему нередкими были случаи злоупотребления чекистов служебным положением, и даже откровенная уголовщина. В Керченской ЧК, например, избивали арестованных, незаконно приговорили к  расстрелу несовершеннолетнего. В Феодосии под видом обысков грабили семьи  бывших офицеров, зажиточных крестьян. В Ялте уполномоченный ЧК Петерсон организовал банду, терроризировавшую мирное население.[21] Серьезные проступки допускали коллегии Севастопольской и Джанкойской ЧК. Сам председатель ВЧК, Феликс Дзержинский, признавал, что в Крымской ЧК процветают уголовщина, пьянство и грабежи», и пока среди ее сотрудников преобладают деклассированные матросы, хулиганство не прекратится».[22] Для устранения указанных недостатков были приняты жесткие меры. Коллегии Керченской, Джанкойской и Севастопольской ЧК были привлечены к уголовной ответственности, ряд сотрудников Феодосийской ЧК расстрелян, банда Петерсона разгромлена, сам он убит.[23] Вместе с тем, смертные приговоры проштрафившимся чекистам выносились лишь в исключительных случаях. Чаще всего, сотрудников ЧК, злоупотребивших служебным положением, приговаривали к тюремному заключению либо изгоняли из органов. Так, председатель Керченской ЧК, Иосиф Каминский, будучи признан виновным в многочисленных нарушениях «советской законности» (расстрел несовершеннолетнего, избиение арестованных), с учетом «прежних  заслуг перед революцией» был только освобожден от занимаемой должности, а член коллегии Керченской ЧК, некто Михайлов, – осужден на 1 год  тюрьмы.[24] Несмотря на сокращение масштабов террора, режим чрезвычайного положения сохранялся на территории Крымского полуострова до ноября 1921 г. К этому времени советские репрессивные органы прошли длительную и сложную эволюцию, конечным результатом которой стало усовершенствование организации аппарата ЧК, улучшение его кадрового состава, изменение методов и стиля работы. При этом процесс истребления «буржуазии», начатый чекистами осенью 1920  г., не был ими доведен до конца. Подтверждением этому служат данные годового отчета Крымской ЧК, в котором отмечалось, что «чрезвычайная чистка ОО Ч-А (Особый отдел Черного и Азовского морей – Д.С.) и Крым.ЧК не  могли[25] с корнем вырвать «бывших». Они рассосались в советах, хозяйственных учреждениях».[26]  Тем самым сотрудники советских карательных органов ясно давали понять, что массовые репрессии против «классово чуждых» будут продолжаться и в будущем.
      
      Впервые опубликовано: альманах «Белая гвардия», №10 – М.: «Посев», 2008. –
      с.244-247
      [1] Шмелев И.С. Солнце мертвых. Изд. 2-е, испр. – М.: ДАРЪ, 2008. – с.55
      [2] Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918 –1922 г.г. М.:
      Эксмо, Яуза, 2004. – с.105, 137
      [3] Папанин И.Д. Лед и пламень – М.: Изд-во политической литературы, 1977.
      – с.66
      [4] Мельгунов С.П. Красный террор в России 1918-1923 г.г. М: Айрис-Пресс,
      2006. – с.85-86
      [5] Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: Книга третья.
      – Симферополь: АнтиквА, 2007. – с.333; с.215
      [6] Абраменко Л.М. Последняя обитель. Крым, 1920-1921 годы. – К.: МАУП,
      2005. – с.222
      [7] Указ. соч. – с. 94
      [8] В Крыму после Врангеля (Рассказ очевидца). // Крымский архив, № 2. –
      Симферо­поль, 1996. – с.60-61
      [9] Данилов И. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков //
      Архив русской революции, т.XVI,Берлин, 1925. – с. 166
      [10] Абраменко Л.М. Указ.соч. – с.424-435
      [11] Шаповал Ю., Пристайко В. Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи,
      факти, документи. – К.:Абрис, 1997. – с.85-86
      [12] Шамбаров В.Е. Государство и революции. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс,
      2002. – с.161
      [13] Соколов Д.В. Убийство крымской интеллигенции // Первая Крымская, № 23
      (299) – 20-26 июня 2008. – с. 20; Филимонов С.Б. Тайны крымских застенков.
      – Симферополь: Бизнес-Информ, 2003. – с.129-135.
      [14] Галиченко А.А., Абраменко Л.М. Под сенью Ай-Петри: Ялта в омуте
      истории, 1920-1921 годы: Очерки, воспоминания, документы. – Феодосия; М.:
      Издат. Дом. Коктебель, 2006. – с.81-82
      [15] Султан-Галиев М.Х. О положении в Крыму // Крымский архив, № 2. –
      Симферо­поль, 1996. – с.87-88
      [16] Ишин А.В. Организация и деятельность органов советской власти,
      осуществлявших борьбу с вооруженным антибольшевистским движением на
      Крымском полуострове в 1920-1922 годах // Культура народов Причерноморья,
      №3, 1998. – с.164
      [17] Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: Книга третья.
      – Симферополь: АнтиквА, 2007. – с. 301
      [18] Реабилитированные историей. Автономная республика Крым: Книга первая.
      – Симферополь: ИПЦ «Магистр», 2004. – с.299
      [19] Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. – Симферополь,1968. –
      с.45-46
      [20] Ишин А.В. Указ. соч. – с. 158
      [21] Ишин А.В. В Крыму после Врангеля (По архивным материалам Крымской ЧК
      за 1921 год) // Революция и гражданская война 1917-1920 гг.: новое
      осмысление: Тезисы докладов международной научной конференции. Ялта 10-18
      ноября 1995 г. – Симферополь, 1995. – с.48
      [22] Плеханов А.М. Дзержинский. Первый чекист России. – М.: ОЛМА Медиа
      Групп, 2007. – с.185
      [23] Ишин А.В. В Крыму после Врангеля (По архивным материалам Крымской ЧК
      за 1921 год) // Революция и гражданская война 1917-1920 гг.: новое
      осмысление: Тезисы докладов международной научной конференции. Ялта 10-18
      ноября 1995 г. – Симферополь, 1995. – с.48
      [24] Симбирцев И. ВЧК в ленинской России. 1917-1922. – М.:ЗАО
      Центрполиграф, 2008. – с.106
      [25] Так в документе.
      [26] Из годового отчета КрымЧК за 1921 г. // Реабилитированные историей.
      Автономная республика Крым: Книга первая. – Симферополь: ИПЦ «Магистр»,
      2004. – с.57
      http://www.rusk.ru/st.php?idar=114785

[Dolor]

В качестве иллюстрации - пример решения тройки, анкеты особого отдела и постановления следователя:
Постановление:

_{[расшифровка]}

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
1921 г. января 10 дня я, Военследователь Особаго отдела 4-й армии Филиппов, рассмотрев материалы в деле за № 978 о г. Дубовине Иване Ив., принимая во внимание, что граж. Дубовин, является, как солдат арм. белых. призван по мобилизации, каковой и доставлен в особый отдел по-выздоровлению из госпиталя, как военнопленный и имея ввиду что в деле никакого обвинительнаго материала против него нет, а потому постановил: гр. Дубовина направить в распоряжение Симферопольского уезд. военкомата, и дело о нем прекратить и сдать в архив. Настоящее постановление предоставить на утверждение начальнику ОО 4 арм.
Военследователь [подпись] Филиппов
[Резолюция темным карандашом] Согласен. 10/I - 21 г. Тол[ьмац?]
[Резолюция бордовым карандашом] Как пл[енного?] к-ка [казака?] IV армии разстрелять
[Резолюция синим карандашом] Утверждаю. Михельсон. 21/I - 21.
[чьи-то каракули (подпись?) зеленым карандашом]

Анкета с резолюцией:

Протокол Тройки особого отдела:

[Alex]

Уваж.Dolor

Огромное спасибо за документальный ряд.

Постановление -показатель всеобщей малограмотности.Протокол... Ну что тут сказать? Не любили казаков мужики.Считали-оплот царизма.

[Dolor]

Ну, это еще довольно грамотный документ, "особаго" - пережитки дореволюционной орфографии.

[25anton]

Подскажите пожалуйста, Крымская ударная группа была создана 21 ноября 1920 г.? Когда она завершила работу в Крыму и была расформирована?

[25anton]

Подскажите пожалуйста, Крымская ударная группа была создана 21 ноября 1920 г.? Когда она завершила работу в Крыму и была расформирована?

Как я понял, эта информация и где бы она могла быть никому не известно?!?